Леонид Млечин - Ленин. Соблазнение России

В написанном Петром Стучкой «Руководстве для устройства революционных трибуналов» говорилось: «В своих решениях революционные трибуналы свободны в выборе средств и мер борьбы с нарушителями революционного порядка».

Страна вступила в эпоху беззакония — в прямом и переносном смысле. Большевики исходили из того, что правосудие должно служить пролетарскому государству. Нормы права не имеют значения, тут чистая политика. Большевистская власть не правосудие осуществляет, а устраняет политических врагов. Трибуналы руководствовались революционным чутьем и социалистическим правосознанием. Если председатель трибунала считал, что перед ним преступник, значит, так и есть.

«Уничтожив суды, — писала газета “Наш век”, — господа народные комиссары этим самым укрепили в сознании “улицы” право на самосуд, звериное право. Нигде человека не бьют так часто, с таким усердием и радостью, как у нас на Руси. “Дать в морду”, “под душу”, “под микитки”, “под девятое ребро”, “намылить шею”, “накостылять затылок”, “пустить из носу юшку” — все это наши русские милые забавы. Этим — хвастаются. Люди слишком привыкли к тому, что их бьют — родители, хозяева, полиция. И вот теперь этим людям, воспитанным истязаниями, как бы дано право свободно истязать друг друга. Они пользуются своим “правом”» с явным сладострастием, с невероятной жестокостью…».

Поздно вечером 28 ноября 1917 года Совнарком принял предложенный Лениным проект декрета «Об аресте виднейших членов центрального комитета партии врагов народа». Имелась в виду партия конституционных демократов, кадетов, считавшая правильным для России мирный путь эволюции.

«Вне закона, — вспоминал лидер эсеров Виктор Чернов, — были объявлены кадеты — почтенная и солидная, никакой опасностью захватчикам власти не грозившая партия адвокатов и профессоров…»

На этом же заседании большевистского правительства было заявлено: «Идет открытая гражданская война».

«Члены руководящих учреждений партии кадетов как партии врагов народа, — говорилось в подписанном Лениным декрете, — подлежат аресту и преданию суду революционных трибуналов. На местные Советы возлагается обязательство особого надзора за партией кадетов ввиду ее связи с корниловско-калединской гражданской войной против революции…».

При обсуждении в ВЦИК против декрета возражали эсеры, левые и правые, и меньшевики. Но ВЦИК одобрил декрет 150 голосами против 98.

Для того чтобы угрозы стали реальностью, не хватало только универсального инструмента для борьбы со всеми, кого назовут врагами. Он не замедлил появиться. 6 декабря 1917 года вечером Совнарком обсуждал вопрос о возможности забастовки служащих в правительственных учреждениях во всероссийском масштабе.

Записали в постановлении:

«Поручить т. Дзержинскому составить особую комиссию для выяснения возможности борьбы с такой забастовкой путем самых энергичных революционных мер, для выяснения способов подавления злостного саботажа. К завтрашнему заседанию представить списки членов этой комиссии и меры борьбы с саботажем».

Создать карательное ведомство? Даже среди активных большевиков не всякий взялся бы за такую задачу. Это эсеры легко брались за оружие, занимались террором, убивали министров и жандармов.

Нарком внутренних дел Григорий Иванович Петровский передал это постановление своему заместителю по наркомату Дзержинскому. 7 декабря Феликс Эдмундович составил список комиссии. Вечером все собрались в Кремле у Якова Михайловича Свердлова — комиссар милиции Екатеринослава Василий Кузьмич Аверин, начальник Красной гвардии города Иваново Дмитрий Гаврилович Евсеев, председатель Слуцкого Совета солдатских депутатов и член ВЦИК Иван Ксенофонтович Ксенофонтов, член ЦК партии Григорий Константинович Орджоникидзе, член Петроградского Военно-революционного комитета Яков Христофорович Петерс, член президиума ВЦИК Карл Андреевич Петерсон, член главного штаба Красной гвардии Валентин Андреевич Трифонов…

Тогда же и название новому органу придумали: «Всероссийская чрезвычайная комиссия при Совете народных комиссаров по борьбе с контрреволюцией и саботажем». На заседании Совнаркома название было утверждено.

18 декабря 1917 года Дзержинский обратился в Совнарком:

«Не имея собственной автомобильной базы, комиссия наша не в состоянии справиться хоть сколько-нибудь удовлетворительно с возложенной на нас задачей борьбы с контрреволюцией, саботажем и мародерством. Ордера наши остаются без исполнения, связь с органами Советской власти не может установиться. Наши требования в Смольный на автомобили почти всегда остаются без удовлетворения.

Необходимо нам поэтому иметь собственную базу, для этой цели предоставьте нам право реквизиции автомобилей, бензина, смазочного масла и других автомобильных принадлежностей».

Всероссийская чрезвычайная комиссия еще не приступила к работе, но методы брались на вооружение беззаконные. Председатель ВЧК просил не выделить ассигнования на покупку автомобилей, а разрешить чекистам реквизировать, то есть отбирать, машины.

Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем большевики создавали в основном для того, чтобы справиться с армией чиновников, которые бойкотировали новую власть и саботировали распоряжения Совета народных комиссаров. Но руководители партии быстро поняли цену органам госбезопасности как важнейшему инструменту контроля над страной.

21 февраля 1918 года Совнарком утвердил декрет «Социалистическое отечество в опасности!» Он грозил расстрелом как внесудебной мерой наказания «неприятельским агентам, германским шпионам, контрреволюционным агитаторам, спекулянтам, громилам, хулиганам». Важно отметить эту формулировку: внесудебная мера наказания!

Левые эсеры были против расстрелов. Но у большевиков в Совнаркоме было твердое большинство.

23 февраля ВЧК объявила, что в соответствии с декретом Совнаркома будет использовать такой метод борьбы с врагами, как расстрел. Дзержинский не считал ВЧК контрразведкой или политической полицией. Он видел в ВЧК особый орган, имеющий право самостоятельно уничтожать врагов.

«Работники ЧК — это солдаты революции, — писал Феликс Эдмундович, — и они не могут пойти на работу розыска-шпионства: социалисты не подходят для такой работы. Боевому органу, подобному ЧК, нельзя передавать работу полиции. Право расстрела для ЧК чрезвычайно важно».

Он добился этого права для чекистов, и кровь полилась рекой. Страна с ужасом заговорила о «кожаных людях». Сотрудники ВЧК носили кожаные куртки: им раздали обмундирование, предназначенное для летчиков. Это был подарок Антанты, найденный большевиками на складах в Петрограде. Куртки чекистам нравились не потому, что они предчувствовали моду на кожу. В кожаных куртках не заводились вши. В те годы это было очень важно: вши — переносчики тифа, который косил людей и на фронте, и в тылу.