Олег Смыслов - Генерал Абакумов. Палач или жертва?

Черные, провальные ночи, вероятно, и сделали его заложником.

Организатором убийства нужен был зависимый, сломленный человек и непременно бывший житель Минска, оставивший там какие-то корни, давние знакомства и связи».

Следуя рассказу Е. Жирнова,»10 января 1948 года Сталин потребовал отчета по делу и Абакумов приехал к нему вместе с начальником следственной части по особо важным делам МГБ Леоновым, его заместителем Лихачевым и следователями Кулешовым, Сорокиным и Соколовым. После долгого доклада в кабинете Сталина остался только министр. В эти пять минут решено было сменить руководителей операции. Теперь ее возглавил первый заместитель Абакумова генерал Сергей Огольцов, а в группу включили упомянутого выше Федора Шубнякова. Той же ночью они вместе с остальными боевиками на машине Огольцова выехали в Минск.

Задачей Шубнякова, как он рассказал автору, было поддерживать связь с Голубовым, который должен был информировать группу о планах Михоэлса. Шубняков утверждал, что никогда раньше не видел агента и знал его только по описанию. Встретившись с ним в условленном месте — у минского почтамта, полковник поразился: Голубов, которого не предупреждали о цели поездки, нервничал так, будто знал, что должно произойти.

По словам Шубнякова, Абакумов несколько раз звонил и подгонял Огольцова: «Давайте там скорее». Операцию наметили на вечер 12 января 1948 года. Около 18.00 Михоэлс и Голубов поужинали в ресторане и вернулись в гостиницу. Потом, как было условлено с Голубовым, ему позвонил боевик и «уговорил» вместе с Соломоном Михайловичем приехать на свадьбу. В восемь часов к гостинице подъехала машина министра госбезопасности Белоруссии генерал-лейтенанта Лаврентия Цанавы. Водитель-боевик и приехавший вместе с ним «друг молодоженов» повезли жертв на дачу Цанавы. Перед самыми воротами машина затормозила, и обоих пассажиров отключили удушающими приемами. Во дворе их вытащили из машины.

Все члены группы стояли в нескольких метрах от тел. Шубняков утверждал, что никогда не присутствовал и не хотел присутствовать при подобном, поэтому он повернулся, чтобы уйти в свою комнату на даче. Но Огольцов приказал: «Всем стоять, как стояли!» Боевик тяжелой дубинкой ударил Михоэлса и Голубова по голове. Все было кончено — руководители группы ушли в дом. Потом трупы увезли в город, а когда боевики вернулись, вся команда, кроме Цанавы, на машине Огольцова уехала в Москву».

После ликвидации, согласно третьему варианту, трупы вывезли на малолюдную (глухую) улицу города Минска, положили на дороге, ведущей к гостинице, и произвели наезд грузовой машиной. Этим самым создавалась правдоподобная картина несчастного случая наезда автомашины на возвращавшихся с гулянки людей, тем более подобные случаи в Минске в то время были очень часты.

А 13 января 1948 года трупы Михоэлса и Голубова обнаружил рабочий, шедший на утреннюю смену. Расследование обстоятельств смерти продолжалось около месяца, после чего докладная записка Главного управления милиции МВД 11 февраля 1948 года легла на стол заместителя внутренних дел генерал-полковника И. А. Серова.

В заключительной части этого документа говорилось:

«Так как контингент знакомых Михоэлса и Голубова-Потапова состоял главным образом из среды артистического мира, разработку которых целесообразно вести органами МГБ, то добытые следственные и агентурные материалы, касающиеся этих лиц, были переданы 2-му управлению МГБ СССР, и вся дальнейшая проверка этих связей проводилась аппаратом 2-го управления».

Все просто и ясно, если не считать, что осенью 1948 года участники ликвидации были удостоены боевых орденов: генерал Цанава — ордена Красного Знамени, полковник Шубняков и еще два офицера (полковник и старший лейтенант) ордена Отечественной войны I степени, а два майора — ордена Красной Звезды.

Поощряя соперничество среди руководителей группы лиц, Сталин не без основания поддержал попытки Г. М. Маленкова и Л. П. Берия скомпрометировать H.A. Вознесенского и А. А. Кузнецова.

Есть свидетельство, что вождь в частных беседах высказывал предположения о том, что в качестве своего преемника по партийной линии он видел секретаря ЦК, члена Оргбюро A.A. Кузнецова, а по государственной — члена Политбюро, заместителя Председателя Совета Министров СССР H.A. Вознесенского.

Считается, что поводом для фабрикации ложных обвинений в отношении A.A. Кузнецова послужила проведенная в январе 1949 года в Ленинграде Всероссийская оптовая ярмарка. Именно после ее завершения Г. М. Маленков выдвинул против A.A. Кузнецова и Председателя Совета Министров РСФСР М. И. Родионова, секретарей Ленинградского обкома и горкома партии П. С. Попкова и Я. Ф. Капустина обвинения в том, что они провели ярмарку без ведома и в обход ЦК и правительства. Между тем документально было установлено, что ярмарка была проведена во исполнение постановления Совета министров СССР.

А дело было так. В октябре 1948 года на заседании Бюро Совета Министров под председательством Г. М. Маленкова рассматривался отчет Министерства торговли СССР и Центросоюза об остатках залежавшихся товаров и мерах по их реализации. В связи с тем, что в государстве таких товаров скопилось на сумму до 5 млрд руб., которые не находили сбыта в обыкновенных условиях торговли, Бюро поручило Совмину и Министерству торговли разработать соответствующие мероприятия по решению этой проблемы.

В ноябре Бюро Совета Министров СССР, опять-таки под председательством Маленкова, приняло постановление «О мероприятиях по улучшению торговли». Во исполнение этого постановления Министерство торговли СССР и Совет Министров РСФСР приняли решение провести в Ленинграде с 10 по 20 января Всероссийскую оптовую ярмарку. 13 января 1949 г. во время работы ярмарки Председатель Совета Министров РСФСР М. И. Родионов уведомил секретаря ЦК ВКП(б) Маленкова об открывшейся в Ленинграде ярмарке с участием в ней торговых организаций союзных республик. Однако на этом сообщении Маленков начертал: «Берия Л. П., Вознесенскому H.A., Микояну А. И. и Крутикову А. Д.

Прошу Вас ознакомиться с запиской тов. Родионова. Считаю, что такого рода мероприятия должны проводиться с разрешения Совета Министров».

25 декабря 1949 года произошло еще одно событие, ставшее предвестником сталинского гнева. В этот день в Ленинграде состоялась X областная и VIII городская объединенная партийная конференция, в конце которой состоялись выборы кандидатов на должность первого секретаря обкома и горкома ВКП(б), первого секретаря обкома ВКП(б), первого секретаря горкома ВКП(б) и Председателя Ленгорисполкома. После обычного для тех времен голосования и подсчета бюллетеней на высшие партийные должности соответственно были назначены: Попков П. С., Бадаев Г. Ф., Капустин Я. Ф., Лазутин П. Г.