Олег Смыслов - Генерал Абакумов. Палач или жертва?

Виктор Семенович не случайно избегает некоторых слов («арест», «тюрьма»). С момента ареста прошло около трех недель, и он еще верит в то, что вождь разберется и объявит его невиновным.

Но тот, перед кем почтительно поклонился из одиночной камеры Виктор Семенович, получив это письмо, прочитал и оставил его у себя. А через 20 дней Мокичев получил указание лично от Маленкова, переданное через нового министра госбезопасности С. Игнатьева: 20 августа 1951 г. «послать товарищу Сталину протокол допроса Абакумова».

Не знал Виктор Семенович, сидя в тюрьме, что с июля 1951 года по сентябрь 1952 года из рядов МГБ вычистили 42 тыс. человек, 600 агентов исключили из агентурных сетей на Украине, в Белоруссии и в Прибалтике, 3 тыс. человек уволили за несоблюдение законности или нарушение дисциплины, 1583 уволили за профессиональную непригодность, остальных — по другим причинам.

Вычищение ставленников Абакумова было скрытой причиной этой чистки. Официально: улучшалась работа и оперативные способности госбезопасности. Новый министр госбезопасности Семен Денисович Игнатьев охарактеризовал МГБ как «косную, раздутую бюрократическую» структуру.

Игнатьеву было сорок семь лет. В партии с 1926 года. В 1935-м окончил Всесоюзную промышленную академию, и сразу же его взяли на работу в промышленный отдел ЦК. С 1937-го — секретарь Бурят-Монгольского обкома партии, с 1943-го — первый секретарь Башкирского обкома партии, с 1946-го — первый заместитель начальника Управления по проверке партийных кадров, с 1947-го — секретарь ЦК Белоруссии по сельскому хозяйству и заготовкам, с 1949-го — секретарь среднеазиатского бюро ЦК и уполномоченный ЦК по Узбекской СССР, с 1950-го — заведующий отделом партийных, профсоюзных и комсомольских кадров ЦК.

По характеру мягкий человек и робеющий перед Сталиным. По свидетельству очевидца, он «полностью подчинялся требованиям вышестоящего руководства» и «беспрекословно выполнял любые указания».

Леонид Млечин в своей книге подчеркивает: «Мягкость Игнатьева не распространялась на арестованных, которых он приказал бить и пытать». Этим сказано все!

Но вернемся к допросам бывшего министра.

Мокичев снова вызывает Абакумова.

— Почему рассмотрение дел и сроки следствия в МГБ недопустимо затягивались?

— Действительно, есть такие дела, которые затягивались, — отвечает Виктор Семенович. — Делалось это по специальному указанию ЦК ВКП(б) или же диктовалось оперативными соображениями.

Приведу примеры: имеется дело генерала Телегина и других — 8 человек. Дело это весьма важное и его впредь тоже следует держать и не заканчивать. Оно связано с маршалом Жуковым, который является очень опасным человеком.

Мокичев все понимает и задает другой вопрос:

— Вашими сотрудниками систематически нарушалось постановление ЦК ВКП(б), согласно которому необходимо оформлять каждый протокол допроса. С какой целью нарушалось постановление от 17 ноября 1938 года?

Виктор Семенович и здесь непреклонен:

— Пора ставить перед ЦК вопрос об его отмене, оно устарело.

— Ответьте, почему на допросах следователи МГБ делали лишь черновые заметки, а впоследствии составлялись «обобщенные» протоколы?

— В следственной части по особо важным делам есть хорошие следователи, но такие, которые не умеют писать. И есть, напротив, грамотные следователи, которые не умеют допрашивать. Отсюда и «обобщенные» протоколы.

Коротко и ясно. Но следует еще вопрос:

— Кому поручалось составление «обобщенных» протоколов?

— Леонову — как руководителю следственной части по особо важным делам, Шварцману — как его заместителю и грамотному человеку…

А в это время за кулисами тюрьмы кипела совершенно другая работа. В МГБ была создана специальная следственная группа, которая тщательным образом изучала поднятые из архива данные агентурных наблюдений, фонограммы тайного прослушивания в квартирах и служебных кабинетах врачей, истории болезней.

Но самое страшное, что никто из арестованных врачей не давал нужных показаний.

Однажды Сталин вызвал Игнатьева и поинтересовался:

— Как идет работа по «делу врачей»?

Новому министру сказать было нечего. Изменились времена и нравы, а самое главное — стиль работы госбезопасности. А вождь требовал самых решительных мер.

— Я не проситель у МГБ! — все больше и больше заводился Сталин. — Я могу и потребовать, и в морду дать, если вами не будут выполняться мои требования. Мы вас разгоним как баранов! — он был в ярости. — В МГБ полно чекистов, которые не видят дальше собственного носа. Вы там докатились до состояния полных идиотов и не хотите выполнять директивы ЦэКа…

«К концу января 1942 г. почти во всех разговорах с тов. Сталиным я слышал не только острую брань, — вспоминал Игнатьев, — но и угрозы приблизительно такого характера:

«Если вы не раскроете террористов, американских агентов среди врачей, то вы будете там, где сейчас находится Абакумов… Я не эмгэбэшник. Я могу требовать и прямо заявлять вам об этом, если вы не выполняете моих требований… Мы будем управлять вами как баранами» и т. д.».

В конце 1951 года Рюмин на докладе у Сталина высказал сомнения по поводу работы прокуратуры, мол, им вряд ли удастся размотать дело Абакумова.

— Они — чекисты, — размышляя, отвечал вождь. — От них уговорами ничего не добьешься, их надо… — и он несколько раз ударил ребром ладони по столу.

Став заместителем министра, курировавшего следствие в МГБ, Рюмин утвердил (22 февраля 1952 г.) постановление, «согласно которому расследование уголовного дела Абакумова» было передано в министерство государственной безопасности. После чего Абакумова и других арестованных очень скоро перевезли из Матросской Тишины в Лефортово. Там Виктора Семеновича заковали в кандалы. Но и это было еще не все.

Арестованных круглые сутки держали в наручниках, допрашивали без сна и били в кровь. Били в кабинете № 65 Лефортовской тюрьмы только тех, кто был неразговорчив. «Однако избитый в кровь, изувеченный Абакумов ни в чем не признался».

К. Столяров пишет: «От Абакумова добивались выдачи связей с иностранными спецслужбами. На ежедневных допросах его обвиняли в том, что он был «прислужником вражеских разведок», предлагали не увиливать, а говорить, что заставляло его «так старательно служить англичанам и американцам», и однажды заявили: «Установлено, что вредительски-подрывную работу вы проводили и в военной контрразведке. Абакумов, прекратите лгать и раскрывайте ваши подлинные вражеские замыслы!» У изнуренного пытками Абакумова хватило сил усмехнуться и спросить: «Что же я, по-вашему, и на немцев работал?»».

Спровоцировав невиданную перетряску на Лубянке, «дело врачей», начиная с 1952 года, разрабатывалось органами МГБ под руководством М. Д. Рюмина. Вождь ежедневно читал протоколы допросов. Он требовал от МГБ максимальной разработки версии о сионистском характере заговора и о связях заговорщиков с английской и американской разведкой через «Джойнт» (сионистская благотворительная организация).