Варлен Стронгин - Савелий Крамаров. Cын врага народа

Почему сотни? Тысячи! Российский люд привык к монархии, Богу, и Сталин дает ему его. В памятниках — Ленина, в реальности — себя. Но пока. Пока… Как бороться с военной славой Троцкого? Подвергать сомнению те или иные его поступки? Но ещё свежи в памяти многих людей факты революций. Придется действовать постепенно, внушать людям, что сейчас именно Сталин истинно военный руководитель. Как это сделать? Для начала… «Придумал! — обрадовался Сталин. — Надо всегда появляться перед народом в военном обличье — в кителе, конечно без погон, во френче, галифе поверх сапог. Даже для лета, для жары пошить такой же костюм, но белого цвета. А на голову необходимо нацепить военную фуражку». Ленин, чтобы выглядеть ближе к массам, носил кепку и закладывал руки в карманы, отодвигая фалды пиджака. Дешевый приемчик. Военный костюм куда солиднее, авторитетнее и со временем выбьет у толпы знание того том, кто был на самом деле главковерхом революции. А для непохожести на многих начал пользоваться курительной трубкой. Он не христианский Бог, ему нужны другие Божественные атрибуты вместо нимбов и ангелов. Он будет попыхивать трубкой, сверкать до блеска начищенной звездочкой на фуражке… Чем не новый бог? Троцкий с ним воевать не станет, но свою точку зрения будет отстаивать с пеной у рта, а Сталин в ответ начнет глубокомысленно попыхивать трубкой и вынимать ее изо рта лишь для того, чтобы вымолвить: «Это — контрреволюция!» Но одним этим вряд ли победить врага, у которого множество сторонников. И пока еще весьма сильных. Сталину донесли, что с Троцким дружит и беспрестанно ходит за ним крупный партийный работник-коминтерновец Карл Радек. Друг Сталина — Ворошилов — назвал его хвостом Троцкого, на что Радек немедленно отозвался стихами: «Голова у Ворошилова мусором завалена. Лучше быть хвостом у Троцкого, чем задницей у Сталина». Возмущенный Сталин при встрече с Радеком зло заметил ему: «Говорят, что вы придумываете про меня анекдоты». — «Ничего подобного, — отозвался Радек, — по крайней мере, последний анекдот о том, что вы вождь мирового пролетариата, придумал не я». У Сталина от возмущения перехватило дыхание. Слова застряли в горле. Раздражали и другие «оппоненты». Театральный режиссер Всеволод Мейерхольд свой спектакль «Земля дыбом» посвятил Троцкому, поэт Маяковский в поэме «Хорошо» посвятил Троцкому несколько хвалебных строк…

Сталин решил покончить с Троцким и его последователями. 3 января 1928 года ГПУ вызвало Троцкого по повестке, но он не явился. Отказался выехать в Астрахань, считая, что его здоровье, подорванное малярией, не выдержит влажного Каспия. Тогда Сталин на 16 января 1929 года назначил высылку Троцкого в Алма-Ату в соответствии с 58-й статьей, за контрреволюционную деятельность. Но депортацию пришлось отложить. Тысячи людей окружили поезд, на котором Троцкий должен был следовать в Среднюю Азию, многие легли на рельсы перед ним. Тогда было решено тайком отправить Троцкого на другой вокзал в иное время, чем было объявлено. Перед этим он закрылся в своем кабинете. Офицер, взломавший дверь кабинета, оказался его бывшим охранником в военном поезде времен Гражданской войны и, увидев легендарного начальника, забормотал: «Застрелите меня, товарищ Троцкий, застрелите!»

Но Троцкий успокоил офицера и даже убедил его выполнить приказ. На маленькой станции, в пятидесяти верстах от Москвы, вагон с Троцким и его семьей прицепили к поезду, направлявшемуся в Алма-Ату. Легче было расправиться с его друзьями, объявленными троцкистами и выброшенными из большевистской партии.

Однажды, на сочинском пляже, Сталину доставили первую книжку Троцкого, изданную за рубежом. Сталин впился в ее строчки, не замечая ни палящего солнца, ни принесенного ему обеда, забыв о брошенной на песок трубке. Он закончил чтение уже при лучах заходящего солнца и с перекошенным от злости лицом бросил книжку в море: «Пропади ты пропадом!» И он понял, что пока живет на свете этот человек, не знать его душе покоя. Он не успокоился даже тогда, когда ледоруб Меркадера врезался в затылок Троцкого, даже когда увидел кинокадры о похоронах своего врага № 1, А сколько врагов еще осталось на свободе? Несчитаное количество! Разбираться с каждым из них — не хватит жизни. «Придумал! — обрадовался Сталин. — А не назвать ли их «врагами народа»»? Врагами не только лично его, Сталина, но и всего советского народа? Хотя «враг народа» — слишком обтекаемое определение… Ну и что? Может быть, именно поэтому самое подходящее. Враг, и точка, и нечего разбираться. И если враг не сдается, то его уничтожают. Даже если сдается, признается, что он есть враг, все равно не будет ему пощады. Смерть врагам народа! Кого к стенке, кого на каторжные работы. Дешевой рабсилой можно будет обеспечить самые тяжелые стройки и производства страны в самых труднодоступных районах, на Севере, Колыме, Камчатке… Надо разослать по районам всей страны разнарядку на поставку врагов народа. «Никакой пощады троцкистам, меньшевикам, эсерам, всем подозреваемым в шпионаже на вражеские разведки — недобитой буржуазии, кулакам, вредителям производства, церковникам, всякого рода оппортунистам, независимо от звания и профессии — ученым, врачам, работникам искусства, сочувствующим вражеским элементам, тем, кто любит распускать языки! Всем умникам! Всем, кто уклоняется от генеральной линии партии или даже способен на это! Очистим страну от бешеных псов империализма!»

До позднего вечера, а зачастую и ночью, горел свет в рабочем кабинете Сталина, подписывающего расстрельные и другие карательные списки.

Неустанно трудились расстрельные команды Феликса Эдмундовича, а позднее — Ягоды, Ежова, Берии. Поток крови залил Россию. На одной Колыме погибли 700 тысяч заключенных, а корабли с рабсилой шли и шли в Ванинский порт. «Будь проклята та Колыма, что названа славной планетой! Сойдешь поневоле с ума, отсюда возврата уж нету…»

Изо всех сил старались угодить Вождю те, кто был ничем, а при нем стал всем. Смерть оборвала злодеяния тирана, и родились стихи: «Морозное и вьюжное прошло. Но падал снег. Не жизни — смерти нужный скончался человек. Наивные, как дети, ушли народы в плач. Впервые на планете оплакан был палач!»

Не вернуть погубленные жизни, не исправить искалеченные жизни, но правду о них рассказать необходимо. Статистика, насколько смогла, подсчитала количество узников ГУЛАГа, в число которых вошел отец героя этой книги Виктор Савельевич Крамаров. Во много раз большим было число членов семей так называемых «врагов народа», своего рода неучтенный семейный ГУЛАГ, где оказался известный артист и мой друг Савелий Викторович Крамаров.

В 1994 году, во время последнего приезда Савелия в Москву, я рассказал ему о том, что в приемной КГБ на Кузнецком Мосту он может ознакомиться с делом своего отца. Лицо Савелия посуровело, холодным блеском загорелись глаза:

Читать дальше