Александр Пузиков - Золя

Через год с лишним, по другому поводу, Золя вновь напоминает Ульбаху, что «Добыча» не изолированное произведение, она «часть большого ансамбля, только музыкальная фраза обширной симфонии, о которой я мечтаю…». Первый эпизод — «Карьера Ругонов», который вышел отдельным томом, рассказывает о государственном перевороте, о грубом изнасиловании Франции. Другие эпизоды представляют картины нравов всего общества, повествуют о политике царствования, финансах, судах, казармах, церквах, непотребных учреждениях.

Золя приступил к писанию «Добычи» еще в 1870 году, накануне войны. Материалы были собраны, замысел отточен, и потому завершить роман было делом вовсе нетрудным. Газета «Ла Клош» любезно предоставила свои страницы энергичному автору, и Золя был весьма удовлетворен своими делами. И вдруг неожиданное препятствие. В сентябре 1871 года после появления очередного отрывка из романа (сцена в кафе «Риш») Золя был вызван в магистратуру к помощнику прокурора и уведомлен о том, что некие читатели протестуют против печатания его «безнравственного» произведения. Возмущению Золя не было предела. Роман, разоблачающий нравы империи, хотят запретить власти республики! Прокурор сделал вежливое, но весьма определенное предупреждение о том, что дело может кончиться процессом. Выход был один — прекратить печатание романа в газете и дожидаться отдельного его издания. Золя так и поступил. Сохранилось очень яркое письмо писателя Ульбаху, в котором он объясняет причины, заставившие его забрать рукопись.

Золя писал о «доносчиках», среди которых, несомненно, были бонапартисты, о Франции, которая по-прежнему лишена свободы, о лицемерной защите нравственности, на страже которой стоят жандармы, о своей миссии ученого и художника в одном лице. Он говорил о том, что вольности, ему приписываемые, бледнеют перед документами, которыми он обладает. «Нужно ли мне называть имена, срывать маски, чтобы доказывать, что я историк, а не искатель сальностей».

«Ла Клош» прекратила печатание романа, но в январе 1872 года «Добыча» вышла отдельным изданием у Лакруа.

Жажда денег и наслаждений — основная тема романа. Разнообразен круг людей, собравшихся на дележ добычи. Титулованные особы, спекулянты, воры и мошенники оказались в одном ряду сторонников Бонапарта. Они стали хозяевами Франции, и власти сквозь пальцы смотрят на их грязные дела, а чаще всего и сами принимают в них участие.

Аристид Саккар, известный уже читателю по роману «Карьера Ругонов», не может себе простить, что в решающий час он не сумел предугадать победы Луи Бонапарта и примкнул к империи только после 2 октября. Он завидует своему брату Эжену, оказавшемуся куда более прозорливым. Однако Саккар не растерялся. Воспользовавшись перестройкой Парижа, он придумывает хитроумную комбинацию с покупкой домов, предназначенных на слом, и с помощью подлогов, прямого жульничества становится богатейшим человеком империи. Саккар в изображении Золя — собирательный тип, в котором воплотились черты десятков и сотен сторонников Наполеона III, людей беспринципных, циничных и наглых. Фигура Саккара, этого матерого авантюриста, еще резче оттеняется окружением, среди которого он живет. Лишенный каких-либо убеждений, член муниципального совета барон Гуро сумел получить баронский титул при Наполеоне I, быть пэром Франции при Людовике XVIII, Карле X, Луи Филиппе и приспособиться к условиям жизни при Второй империи; благосклонностью Тюильри пользовался Тутен-Ларош — «ограниченный ум, способный только на темные коммерческие махинации». Торгуя своей хорошенькой женой, легко продвигается по служебной лестнице чиновник Мишлен; проходимец Ларсоно, обладающий манерами князя, проделывает различные фокусы с ценными бумагами и способен «своим преследованием довести должника, подписавшего вексель, до самоубийства»; госпожа Лауренс умеет сохранить свое высокое положение в обществе и в то же время наживаться на сводничестве; зловещая Сидони — сестра Саккара выколачивает деньги из человеческих слабостей. И не то удивительно, что такие люди существуют, а то, что чувствуют они себя совершенно безнаказанно в душной атмосфере империи. На одном из балов в Тюильри, на котором присутствовал император, мы видим многих из перечисленных персонажей. Как величайшую национальную трагедию изображает Золя торжество этого сброда, расточающего народное богатство и утопающего в роскоши.

Большое место в романе Золя заняла интимно-бытовая тема, теснейшим образом переплетающаяся с основной социальной и дополняющая ее.

Вторая империя порождала не только цепких и жадных хищников, но и людей расслабленных, изнеженных, способных лишь на удовлетворение своих изощренных и болезненных пороков. Эта тема романа связана с образами молодой жены Саккара Рене и его сына Максима. Для Золя она имеет не меньшее значение, чем тема спекуляций Саккара. Любовная связь Рене и Максима напоминает Золя древнюю историю о Федре и Ипполите: «Я хочу в этой новой Федре показать ужасающий развал и порчу нравов, разрушение семейных связей, которых более не существует. Моя Рене — это обезумевшая парижанка, бросающаяся в преступную роскошь и крайности жизни; мой Максим — это продукт истощенного общества, мужчина-женщина, инертная плоть, которая соглашается с последствиями бесчестия, мой Аристид — это спекулянт, возникший на разрушениях Парижа, бесстыдно обогащающийся игрой на бирже… Я изучил эти три социальных чудовища, вложив в роман мысль о том, в какой ужасной трясине погрязла Франция».

«Добыча», как и «Карьера Ругонов», не вызвала широких откликов в печати. Между тем Золя продолжал работать, работать как вол, несмотря на то, что физическое его самочувствие порой оставляло желать лучшего. Как-то в июне 1882 года Золя завтракал у Эдмона Гонкура. Поднимая бокал, он задержал движение и обратился к хозяину: «Посмотрите, как у меня дрожат руки!». И Золя рассказал о болях в сердце, о симптомах заболевания мочевого пузыря, об угрозе суставного ревматизма. Но писатель преувеличивал свои недомогания. В эту пору он работает семь-восемь часов в сутки — тот минимум, который требовался, чтобы прокормить себя и семью. Но и за пределом этих восьми часов напряженная работа не прекращалась: чтение книг, размышления над планом будущих произведений, зарисовки с натуры. Золя не может остановиться. Неведомая сила, побудившая его взяться за «Ругон-Маккаров», толкает вперед, только вперед.

После «Добычи» мысли Золя заняты романом о Центральном рынке. В «Добыче» он нарисовал утонченное, извращенное наслаждение жизнью болезненно-изнеженных людей, которых империя окружила невиданной роскошью. В «Чреве Парижа» он обратился к здоровым, лоснящимся от жира торговцам, к грудам снеди, к торжеству плоти над всем духовным, возвышенным. Этот контраст был необходим. Он станет впоследствии одним из постоянных приемов писателя, который поможет избегать однообразия в общей композиции «Ругон-Маккаров». «Надо разнообразить произведения, резко противопоставлять их одно другому», — как-то сказал Золя Полю Алексису.