Уинсли Кларксон - Стинг. Тайны жизни Гордона Самнера

Стинг говорил: «Если кто-то получил подарок по непредусмотрительности, то это не значит, что нужно делать подарки всем. Ведь если смысл деятельности только в подарках, стоило ли вообще начинать? Да, мы не знали всех тонкостей и сложностей, делали ошибки, которые теперь исправляем».

Стинг даже заставил Жана-Пьера Дютелье выйти из организации в процессе скандала из-за вопросов, связанных с их книгой «Истории джунглей», написанной в соавторстве, которая, как предполагалось, поможет собрать деньги для Фонда. Жан-Пьер теперь признает, что придержал свою долю аванса за книгу, но настаивает: «Я — профессиональный писатель. Мне надо выживать. Мне надо было взять этот аванс. Мы далеко не все поп-звезды и мультимиллионеры, как Стинг, вы знаете это!»

Друг и коллега Стинга, Карлос Пайва, считает, что главная причина, по которой бразильское отделение Фонда тропических лесов было в таком ужасном состоянии — это «страшная спешка». «Мы объявили начало деятельности раньше, чем все было готово, и это было большой ошибкой. Люди критиковали нас, потому что другие организации вроде «Гринпис» были организованы намного лучше».

Карлос говорил, что он предупреждал Стинга и других о возможности провала. «Меня это очень беспокоило. Фонд был организован не лучшим образом, и было очень трудно собирать деньги в Бразилии. В конце концов, один офис там стоил целое состояние. Нужен ли он был?»

Карлос Пайва говорит, что он был «очень возмущен» поведением служащих бразильского офиса Фонда, для защиты тропических лесов там практически ничего не делалось, а жалованье сотрудникам неоправданно завышалось. «Люди начали позволять себе грубости по отношению к Стингу. Обидно!»

Однако Стинг упорно отказывался закрыть Фонд, и его вера в этот «крестовый поход» в конце концов увенчалась вполне достойным завершением.

…Близкий друг Стинга, Гильда Матосо, родила ребенка 18 января 1990 года, как раз через несколько дней после мимолетного визита в Рио Стинга и Труди.

По этому случаю Стинг пошел в малопопулярную школу самбы в Рио, куда его пригласили, чтобы он присоединился к шествию с тамбуринами. «Он стянул рубашку и действительно сошел с тормозов», — вспоминает Гильда. Через три часа она буквально вытащила Стинга из этой школы, потому что он хотел танцевать всю ночь.

На следующий день Труди и Стинг сопровождали Гильду на день рождения одного ее пятнадцатилетнего друга. Ни родители, ни сам именинник не верили своим глазам, когда Гильда пришла со своим другом-знаменитостью. «Они чуть в обморок не упали. Не так уж часто рок-звезда международного уровня заворачивает на дни рождения неизвестных подростков».

Приблизительно в это время бразильская пресса дружно выступила против Стинга, критикуя его попытки спасти тропические леса.

Гильда Матосо говорит, что он очень обиделся: «Он просто не мог понять этого. Он чувствовал что его предали».

Тем временем вождь Раони продолжал кампанию от имени своего племени. Жан-Пьер Дютелье недавно видел его в столице Бразилии, где он атаковал различных правительственных чиновников. «Он остановился в вонючем, убогом отеле, — вспоминает Дютелье, — он мог бы, впрочем, остановиться и в шикарном отеле, но он предпочитал спать на полу и есть рис и картошку».

Для Стинга кампания по спасению тропических лесов стала катарсисом, освобождением от боли и муки, от которых он страдал после безвременной кончины его родителей. Даже если она не пошла таким путем, о котором он мечтал, — пусть будет так. Но он считает, что все действия не напрасны.

Гигантский неуклюжий самолет вынырнул из неба в крутом пике, дернулся на уровне верхушек деревьев, а затем пронесся над землёй, под линиями электропередач и мостами. Он резко поднялся над переполненными улицами, пронёсся прямо над головами, а крылья его лишь на дюйм не касались зданий по обеим сторонам дороги. Впереди, в первом классе, суперзвезда рока Стинг обхватил руками голову в предчувствии неизбежной катастрофы.

Затем, как обычно, он проснулся в холодном поту.

Это был еще один вариант тревожного сна, который постоянно повторялся в середине и конце 80-х годов. Значение этого сна было совершенно ясным для Стинга. Самолет был символом его довольно неординарной жизни плюс подсознательных страх, что он теряет над собой контроль. Он очень хотел, чтобы вернулись старые, привычные сны о наркотиках, сексе и рок-н-ролле.

Стинг был очень беспокойным в этот период. Он не написал ни одной песни почти за три года (с 1987 по 1990 год). Он знал, что смерть его родителей глубоко повлияла на него, но он все еще не мог смириться с ней. Казалось, он страдал от творческого застоя.

В первые восемнадцать месяцев после смерти Одри и Эрни у него была отговорка, что он гастролировал вместе с группой. Но после этого он действительно начал впадать в беспокойство. Это был он, тот человек, который сделал свои деньги, сочиняя музыку, и вот ни одной новой идеи не пришло ему в голову за три года.

Он обнаружил, что ему все труднее становится засыпать, и он просыпается посередине ночи из-за того, что его ум даже во сне охвачен смятением. Почему он не пишет? Может быть, это потому, что ему уже нечего сказать? Или, может быть, ему есть что сказать, но он боится говорить это?

В конце концов Стинг начал искать медицинского совета и с помощью психоанализа начал переоценивать свою жизнь. Он прошел через анализ сна по Юнгу еще задолго до смерти родителей, и это погружение заставило его найти ключ к своему собственному внутреннему смятению, которое лежало в его воспитании, и тому факту, что он не мог смириться с тем, что произошло с его родителями. «Когда ваш отец умирает слишком рано, как умер мой, до того, как я успел узнать его, то это оставляет огромную пустоту», — признавался он позже.

Пустота была заполнена только тогда, когда Стинг смог написать и выпустить в свет альбом «The Soul Cages» («Клетки для души»). Эта запись словно дала выход его горю. «Я полагаю — это способ траура. Я не думаю, что в нашем обществе он есть, и это стыдно, — вспоминает Стинг. — Мы склонны смотреть на смерть, как на что-то, что мы должны преодолеть как можно быстрее».

После смерти родителей Стинг обнаружил, что самым легким способом справиться с потерей их обоих в один и тот же год, было просто отрицание того, что произошло. Прежде всего он предпринял «великое турне» и работал до изнеможения. Прошло много времени, прежде чем он проснулся однажды утром и понял, что ему придется с этим жить.

На протяжении этого трудного периода своей жизни Стинг обнаружил, что думает об огромных кораблях, которые сооружались в конце той улицы в Уоллсенде, где он рос ребенком. «Взросление в тени корабля как будто давало тебе чувство, что тебе судьбой предназначено быть путешественником», — размышлял Стинг.