Николай Кононов - Бог без машины: Истории 20 сумасшедших, сделавших в России бизнес с нуля

Одна беда: сменив три вуза, она поняла, что скульптура ее не так захватывает, как металлы. Их более-менее пристально изучали только в Махачкале, и Ася отправилась в свое четвертое училище. Как она говорила, «у черкесов почти нет украшений, а в Дагестане куча побрякушек на все случаи жизни».

Но так было не всегда. Черкесы тоже любили украшения, но в последние столетия разучились их делать. Медальоны и перстни остались «в археологии» — запасниках экспедиций, раскопавших Майкопскую (3000 до н. э.) и Белореченскую (XIII–XV вв.) культуры.

Ася наконец смогла выразить свою цель — вернуть соплеменникам вещный мир. Она захлопнула чемодан, попрощалась с каспийскими волнами и села на поезд.

В кабинет Эммы Аствацатурян постучали. «Стук настойчивый, что не есть хорошо», — подумала Аствацатурян, завотделом оружия Русского музея в Петербурге. Она видала и многоглаголавших дилетантов от археологии, и коллекционеров, и историков, и бог знает кого еще — и поэтому, когда посетитель вошел, не дожидаясь ответа, сочла это плохим знаком.

Однако, подняв взгляд на гостя, Аствацатурян изумилась. Перед ней стояло создание со стрижкой каре и черными глазами, излучавшими что-то другое, нежели безумие нехороших посетителей.

Создание излагало: я не студент и не ученый. Я черкесский кузнец, хочу ковать, но не знаю что, и поэтому хочу видеть древнее оружие, чтобы разобраться, какие вещи окружали моих предков и стоит ли учиться их делать.

Аствацатурян посмотрела на нее как тренер по гимнастике на воспитанницу, заявившую, что хочет метать ядро. Не будем утверждать, что она почувствовала гул судьбы или что-то в этом роде, но, заглянув в глаза посетительнице, она, кажется, все поняла.

Перед ней стояла отчетливо, уверенно, безнадежно одержимая, с родословной, не оставляющей шансов на выздоровление. На лбу ее крупными буквами мерцало: покажите и расскажите мне все, что знаете, а если прогоните, все равно все выясню сама.

Эмма Аствацатурян возликовала, но виду не подала и молвила: «Присядьте».

Она пустила Асю в архивы Главного исторического музея. Затем познакомила с академиком Пиотровским — тот разрешил перерисовать орнаменты и мотивы из запасников Эрмитажа.

Разобравшись с родным оружием, Ася полетела бродить по турецким и иорданским базарам. В эти страны империя выселила черкесов, и Ася желала найти какой-то отголосок, мост между вещами из прошлого и заоконным миром. А лучше мастеров, которые хоть что-то еще помнят.

Выяснилось, что это не просто. Во-первых, черкесская предметная культура вбирала в себя черты всего, что ветер приносил, — буддизма, христианства, ислама. От солнцепоклонников-зороастрийцев достались подвески-колеса. Выудить собственно послание родной культуры оказалось трудной задачей. А во-вторых, мастеров, которые умели держать штихель, не нашлось.

Ася вернулась и начала экспериментировать. Долго и мучительно она разбиралась, как ковать — украшения, мелкую пластику. «Я предупреждала, первые десять лет будет сложно!» — утешала в письмах Эмма Аствацатурян. «Ничего, в нашем ремесле есть буферная зона, защита от дураков. Надо съесть тазик козьего помета, чтобы научиться дудеть в дудочку, у которой нет мундштука», — отвечала ей Ася.

Ковать шашку оказалось еще сложнее. Ее опускают в кровь, в масло, в воду с кислыми яблоками. Клинок может повести, он готов лопнуть от неосторожного движения. Раньше металл закаляли на ветру: давали всаднику, тот в галоп — и на ветру клинок остывал. Где взять всадника в ленивом Майкопе?

Всадника Ася не сыскала, зато вышла замуж за робототехника, выпускника колмогоровской математической школы Руслана.

Руслану понравилось ковать, и он стал придумывать механизмы, упрощающие работу кузнеца. Ася задумалась: раз дед процветал, почему ей не превратить ремесло в бизнес? Лихие времена уже прошли, а силовики еще не успели сменить бандитов.

И тут в Майкоп собрался Ельцин. Чиновники ломали голову, что ему подарить, и вспомнили о кузнеце. Ася — к тому времени непраздная, ждала мальчика — выковала шашку. Ельцин рассматривал клинок и благодарил.

Вскоре адыгейский президент намылился в Москву и спросил еще пятнадцать шашек для других бонз.

Кофеин, ночи у наковальни, дрожащий муж, опасающийся за родовую деятельность, — Господи, помоги, — и шашки полетели в столицу. Мальчик родился с очень звонким голосом.

Ася подумала: раз у меня дар не только очаровывать, но и ковать сложные штуки, надо заставить дудку без мундштука играть ангельские мелодии во всеуслышание! Теперь точно путь в производители подарков.

Она отложила освоение мелкой пластики и принялась ковать подарочные клинки. «Эти шашки вот так меня душили!» — кричит Ася и ребром ладони перерезает себе горло.

Два года она штамповала подарки — зато заработала денег и выковала право спокойно, без оглядки на быт возиться со сложными вещами. Например, с серебряными ритонами — сосудами в виде рога с головой льва или быка — и акинаками — короткими прямыми мечами.

Те и другие выставлялись в Анкаре и Константинополе. Асину руку начали узнавать, и вот однажды на ее горизонте замаячили паруса Али бин аль-Хусейна, принца иорданского. Сперва робко и неуверенно — принц интересовался, нельзя ли нарисовать эскиз костюмов и оружия его охране, черкесам.

Боевые качества черкесов всегда ценились высоко. Им сопереживали как гонимым воинам, потерявшим родину. И вот принц иорданский Али захотел вооружить своих мамлюков, как вооружали их полтысячи лет назад.

Ася послала незримый поцелуй Кадырхан, давно почившей, и села за эскизы. Руслан прикинул: шестнадцать комплектов — пояса, газыри, кобуры, кинжалы — 25 килограммов серебра.

Увидев рисунки, принц впал в неистовство и дал Асе министра финансов, бессчетный чек и лимузин.

Вскоре черкесы влезли в доспех и клацнули акинаком. Али предложил Асе с Русланом дворец с садом, где они ковали бы всю оставшуюся жизнь. Но те рвались домой — мама из горного аула Хамышки телеграфировала, что один внук разодрал коленку до кости, а второй, младенец, забыл, как выглядят родители.

Прошло пять лет. «Эта дирижерская палочка была изготовлена в 2003 году к юбилею Маэстро Юрия Темирканова, — гласил сайт Еutykh.com. — По форме она напоминает изящный акинак или тонкий стилет. Лев из майкопского кургана поддерживает стройную колонну, поверхность которой украшена концентрическими полукружиями. На капители сидит игривая пантера».

Пантере предшествовали новые приключения. Ася подружилась с дилером Альбертом Саральпом, выбиравшим предметы для галереи London Contemporary Art. Саральп помог учредить ювелирную компанию, найти управляющего и стал приглашать Асю на закрытые аукционы.