Кристофер Роннау - Кровавые следы. Боевой дневник пехотинца во Вьетнаме

На пути обратно к линии укреплений у нас пересеклись пути с Фэйрменом. Это было ошибка. Он был настроен враждебно и жестоко выругал меня за уход без разрешения. Моим единственным способом защиты было напирать на религиозные мотивы. Он на это не повёлся и приказал мне «не болтаться, блядь, без дела».

Ближе к периметру я встретил Кордову, идущего в обратную сторону. Он направлялся в деревню выпить холодной газировки в доме у какой-то девушки и пригласил меня пойти с ним, что я и сделал. Это было натуральное болтание, и в чистом виде, блядь, без дела.

Мы прошли между ангаров штаба дивизии, затем перелезли через полуразрушенные заграждения из колючей проволоки. Они, похоже, пришли в неремонтопригодное состояние из-за постоянного потока джи-ай в течение нескольких лет. Девушка-подросток по имени Сао приветствовала нас во дворе одного из французских колониальных домов и провела нас внутрь. Она знала Кордову по имени и болтала с ним, пока мы пили колу из стаканов, полных настоящего льда. Слушать Сао было легко, голос у неё был спокойным и приятным. В отличие от многих вьетнамок, она не разговаривала этим невообразимо раздражающим, скорострельным, пронзительным, писклявым голосом, от которого хотелось начать колотить кого-нибудь по голове клюшкой для гольфа.

Большая часть беседы была просто болтовней. Когда мы уходили, Сао спросила:

— Когда мы снова увидимся?

— Нескоро, — бросил Кордова, — Весь батальон завтра уходит в Фу Лой. Я не знаю, сколько нас не будет.

Я чуть не подавился. А как же «длинные языки топят корабли»? Когда мы вышли во двор, я спросил его, зачем он это сделал, и сказал, что нам ни к чему объявлять во всеуслышание о том, куда мы уходим. Он не разделил мою точку зрения и ничуть не смутился. «Не волнуйся, с Сао всё ОК», — сказал он. Ну да, подумал я, Титс и Чанг из парикмахерской тоже были ОК.

Слава Богу, Кордова и я не имели высокого уровня секретности и не знали по-настоящему важных военных сведений. У Боба Ривза уровень секретности был настолько высоким, насколько возможно, «Совершенно Секретно Крипто». Этот уровень был необходим ему для работы с секретными кодами дивизии. Ниже стоял уровень «Совершенно секретно», а ещё ниже просто «Секретно». Обычные пехотинцы вроде меня или Кордовы имели жалкий уровень под названием «Конфиденциально». Думаю, для Кордовы это означало, что он рассказывал все, что знал, только каждому второму. Для меня становилось понятно, почему обычные солдаты типа нас не допускались к высоким уровням секретности и не знали заранее, что готовится. Также становилось понятно, каким образом местные всегда знали, где мы находимся ещё до того, как мы туда добрались.

Вернувшись на линию укреплений, мы узнали, что Круза с нами больше нет. Он и Фэйрмен не сошлись характерами. По-видимому, Круз зашёл слишком далеко и пригрозил убить Фэйрмена где-нибудь в поле, когда представится возможность, например, случайно застрелить его во время перестрелки. Мы не могли потерпеть подобное дерьмо, и Круза перевели в другое место. Никто, похоже, не знал, куда его отправили, и мне до этого дела не было.

На следующий день нас вертолётом перебросили в безлюдную заброшенную сельскохозяйственную местность е северу от Сайгона. Зачистка территории результатов не принесла. Большую часть дня, с 1600, мы просто стояли лагерем, что было раньше обычного. Самое приятное время дня, когда солнце не палит, но светит достаточно жарко, чтобы высушить нашу одежду до первых признаков ночного холода.

Мы расположились на ночь на пересохшем, заброшенном рисовом поле на краю леса. Насыпи по краям поля были в два или три фута высотой и обеспечивали хорошую защиту и скрытность.

Метрах в двухстах пятидесяти от нашего лагеря шестеро гуков вышли из леса и спокойно пересекли другое рисовое поле, двигаясь слева направо прямо перед нами. Они нас не замечали, а ещё трое гуков двигались справа налево навстречу большей группе. Кто-то пошёл сообщить командиру, а мы с Джилбертом устанавливали пулемёт. Ещё один пулемётный расчёт подошёл и расположился рядом с нами, надеясь поучаствовать в стрельбе по сидящей индейке. Вскоре каждая собака в городе, имеющая винтовку, запаслась боеприпасами и приползла к нашей насыпи, чтобы занять стрелковую позицию. Я упражнялся в наводке по одному из парней, идущему последним в группе из шести человек. Я рассудил, что каждый будет стараться попасть в идущих впереди, а мне хотелось по возможности иметь свою собственную мишень.

Две группы встретились на открытой местности, и некоторое время разговаривали, а затем неторопливо направились в сторону дальней границы леса. Она была в сотнях метров от них и не давала никакого укрытия. Капитан Бёрк, пригнувшись, подбежал посмотреть на необычную картину. После недолгого наблюдения он и сержант Фэйрмен устроили импровизированное совещание об обстановке. Было решено не разносить гуков. Мы дадим им уйти, а затем отправим по следу отделение и возможно, поймаем и поджарим более крупную рыбку. Сержант Смит и его отделение наскоро собрались и отправились в путь. Вскоре они вернулись, потеряв след, чего мы и ожидали. Преследовать кого-либо в диком лесу было почти невозможно. Это далеко не так просто, как изображают липовые индейские разведчики в ковбойских фильмах.

И хотя мы все хотели быстрой победы с односторонним счётом, полной ясности тут не было. Капитан Бёрк был прав. Ситуация выглядела странной. Мы никоим образом не были уверены, что эти парни действительно были ВК. С двухсот метров мы не видели никакого оружия или других явных признаков принадлежности к врагам. Сами события были подозрительными, но если бы она оказались местными гражданскими, и мы их убили бы, ущерб для нас был бы неисчислим. Дело того не стоило.

Никто не ворчал насчёт решения Бёрка. Мы его уважали. За то время, что он нами командовал, у нас появилось ощущение, что он хороший лидер, который держит себя в руках и знает, что делает. С этим парнем мы могли выжить. Было некоторое беспокойство насчёт того, что ВК могли заметить нашу преследующую группу и, зная, что мы здесь, могли бы нам что-нибудь устроить после захода солнца. Чтобы предупредить подобные попытки, 3-е отделение отправлялось на выход в качестве блокирующих сил, и должно было провести ночь в неглубокой низине на фермерской пашне, устроив пост прослушивания, примерно в семидесяти пяти метрах перед позициями роты.

Невероятно, но мы начали вечер с десятками стволов, нацеленными на отделение возможных ВК, застигнутых на открытой местности, а закончили сами на открытой местности, в темноте, надеясь, что они на нас не нападут.

После того, как утром мы вернулись обратно, меня вызвал Шарп. Взяв свою М-16 и подсумок с патронами, я последовал за ним за пределы территории лагеря. Он пригласил меня поучаствовать вместе с ним в антиснайперском патруле. Командир беспокоился насчёт отделения ВК, что мы видели предыдущим вечером. Вполне возможно было, что они знали, где мы находимся и оставили снайпера, чтобы убить нескольких из нас, когда утром мы соберёмся уходить. Шарп и я должны были полностью обойти вокруг роты в поисках снайпера. Если он там окажется, то, по всей вероятности, выстрелит. Мы стали живцом. Я не знаю, почему меня выбрали для этой сомнительной почести. Возможно, потому, что я был самым высоким во всем отделении. Может быть, Шарп считал, что раз я на пару дюймов выше него, то представляю собой лучшую мишень. Может быть, он думал, что я более доверчив, чем остальные члены отделения. Может быть, это оттого, что если кому-нибудь суждено оказаться подстреленным, то меня было бы жаль меньше всего.