Александр Боханов - Борис Годунов

В определении Собора имелся пункт, согласно которому с Царя снимается епитимия, «если он пойдет войною против неверных за святые церкви и за православную веру». И такое событие случилось в начале августа 1572 года. Русское воинство во главе с И. М. Воротынским в 45 верстах от Москвы при селе Молоди разгромило соединенную Крымско-Ногайскую орду. Царь с конца мая находился в Новгороде, и весть о победе туда пришла 6-го числа, а уже 7-го он в Софийском соборе отстоял благодарственный молебен. Войска выполняли волю царскую, и повелитель незримо присутствовал там, где сражалась его рать.

Вместе с Иоанном в Новгороде находилась и Анна Колтовская, а когда он в конце августа вернулся в Москву, то к тому времени их совместная жизнь и завершилась. В сентябре 1572 года Колтовская уже была «инокиней Дарьей». Самое замечательное во всей этой истории, что в документах нет никаких данных о процедуре самой царской свадьбы, как будто её вовсе и не было.

В летописях встречаются имена и других царских избранниц: Анны Григорьевны Васильчиковой, умершей в 1626 году, и «вдовы дьяка» Василисы Мелентьевны Ивановой, о которой вообще никаких биографических сведений не существует.

Последней, «седьмой женой » Царя стала в сентябре 1580 года Мария Фёдоровна Нагая, умершая в 1612 году в монастыре под именем инокини Марфы. Иногда можно встретить и другие имена избранниц, но вышепоименованные — самые растиражированные.

Семь жен — таков популярный матримониальный список Иоанна Грозного. Этот «перечень» вызывает немало вопросов. Кроме Анастасии Захарьиной-Романовой, Марии Черкасской, Марфы Собакиной и Марии Нагой, обо всех остальных «избранницах» практически нет никаких достоверных известий. Некоторые авторы, признавая, что «сведения о некоторых женах относятся к области легенд и преданий », тем не менее далее спокойно перечисляют семизначный матримониальный pяд.^^^ Можно обоснованно предположить, что ввиду различных исторических причин сведения о царских избранницах просто «не сохранились». Допустим, но ведь не сохранились даже могилы. В Вознесенском монастыре Кремля^^^ где находилась усыпальница великих княгинь и цариц, рядом с матерью Иоанна Грозного Еленой Васильевной (1508–1538) были похоронены только четыре упомянутые выше супруги. Причем их хоронили там даже через многие годы и после смерти Иоанна Грозного (Мария Нагая).

Как обоснованно заключил один из исследователей, «четыре супруги — безусловное нарушение церковного канона. Но, во-первых, не семь-восемь. А во-вторых, третья супруга Царя, Марфа Собакина, тяжело заболела и умерла через неделю после венца, так и не став царской женой де-факто. Для подтверждения этого была созвана специальная комиссия, и на основании ее выводов Царь получил впоследствии разрешение на четвертый бpaκ».^^^

В литературе существуют данные, что Иоанн Васильевич делал крупные заупокойные пожертвования по скончавшимся своим избранницам, особенно значительные — в Троице-Сергиев монастырь. После смерти Царицы Анастасии монастырю на помин души усопшей было пожертвовано 1000 рублей, по Марии Черкасской — 1500 рублей, по Марфе Собакиной — 700 рублей. В этом же перечне почему-то фигурирует и пожертвование «на помин души » Анны Васильчиковой — 850 рублей, что представляется совершенно невероятным, учитывая, что она скончалась более чем через сорок лет после смерти Царя Иоанна^^^.

Согласно монастырским «вкладным книгам». Царь Иоанн в 1562 году пожертвовал Троице-Сергиевому монастырю на помин души «Царицы Анастасии» 1000 рублей, в 1570 году — 1800 рублей по «Царице Марии», а в 1572 году по «Царице Марфе» — 700 рублей. В свою очередь, Кирилло-Белозерский монастырь получил в 1562 году 500 рублей по Анастасии, в 1570 году — 500 рублей по Марии, в 1572 году по «Царице Марфе» — 200 рублей. Больше никаких денежных пожертвований ни по «жёнам», ни по «царицам», ни об их упокоении, ни о здравии Иоанн Грозный никогда не дeлaл.^^^

Жена, да еще Царская, по представлениям XVI века — это не просто «сожительница », а только та, кто прошла церковный обряд вступления в брак с мужчиной. Одно дело, «возлюбленная », «фаворитка », «наложница », и совершенного другое — супруга правителя. Царское венчание было невозможно сохранить в тайне; какие-то отголоски, наблюдения непременно запечатлелись бы. В данном случае о трёх «бракосочетаниях» не осталось ничего, так их просто не было. Как удачно выразился один автор, говоря о пресловутой «жене Василисе», «связь с невенчанной Василисой Мелентьевой была лишь данью природе.

Венчание Царя являлось государственным событием, сопровождалось не только публичным церковным действием, но и многолюдными пирами, различными «милостями» и «дарами». Когда Царь отправлялся в терем к жене-царице, а жили они всегда порознь, то Москва оглашалась колокольным звоном, призывая православных молиться за дарование Руси царско-родного чада. Так что скрыть брак Царя было практически невозможно; о нём всегда хорошо были уведомлены не только царские приближенные, но и простые обыватели.

Чаще всего в качестве подтверждения «матримониального списка» Иоанна Грозного ссылаются на записки иностранцев. Обратимся к этому, в смысле надежности, весьма зыбкому документальному источнику.

Англичанин Джером Горсей (ок. 1550–1626), представлявший в России интересы «Московской компании»^^^ в 1573–1591 годах, выполнявший личные поручения Иоанна IV и вращавшийся в высшем московском обществе, в своей книге о путешествии в Россию утверждал, что Царь был женат пять раз. При этом он насочинял и откровенных небылиц. Якобы вторую жену Марию Черкасскую, умершую в сентябре 1569 года, Иоанн «постриг в монахини и поместил в монастырь». Затем женился на Наталье Булгаковой, которая через год «была пострижена в монахини О тенденциозных измышлениях иностранцев говорить отдельно не будем. Ограничимся лишь констатацией общеизвестного: никакой «жены» Натальи никогда в действительности не существовало.

Личная жизнь Первого Царя окутана порой легендами самого низкопробного свойства. Можно найти уверенные заявления о том, что Иоанн устраивал «оргии», что к нему якобы приводили «толпы девиц и женщин», с которыми он предавался «необузданному разврату». В сочинении подобных грязных историй усердствовали иностранцы, а потом и отечественные авторы немало потрудилось. В основе же — ничего подлинного, достоверного; только слухи, клевета, одним словом — мутная пена низких человеческих страстей.

Иногда описания принимали форму откровенных патологических видений. В сочинении упоминавшегося Джерома Горсея можно, например, прочитать следующее: «У Царя начали страшно распухать половые органы — признак того, что он грешил беспрерывно в течение пятидесяти лет; он сам хвастался тем, что растлил тысячу дев, и тем, что тысячи его детей были лишены им жизни»! Тут уже все ниже всякого анализа, но ведь цитируют и цитируют как «доказательство разврата». Конечно, это «доказательство», но не морального облика Царя, а уровня представлений тех, кто пишет, а по сути дела, инсинуирует по адресу всех и вся.