Роман Кармен - Но пасаран

— Разрешите спросить почему?

— Считаю нецелесообразным ради киносъемки лишать группу самолетов двух опытных стрелков-радистов. Самолет, в котором вмонтирована кинокамера, может полететь и без кинооператора.

Громов дал понять, что разговор окончен.

Наступил день вылета. Тяжелая была операция. Нашу истребительную авиацию враг перехватил своими истребителями и сковал воздушным боем на подступах к брянскому аэродрому. Им не удалось этим ослабить силу нашего удара, множество их самолетов было уничтожено на земле, аэродром превратился в море огня. Но, возвращаясь после операции, наши штурмовики оказались почти беззащитными, без прикрытия истребителей.

В этот день в воздухе произошел случай, вошедший в историю нашей фронтовой кинохроники. Группа штурмовиков, в которой летел оператор Борис Шер, подверглась нападению фашистских истребителей. Борис отложил в сторону киноаппарат и взялся за крупнокалиберный пулемет. Увидев в боевом прицеле атакующий его истребитель, Борис нажал гашетки пулемета. В рамке прицела Борис видел черные кресты, вспышку пламени, черный дым. Это произошло совсем недалеко от нашего аэродрома…

Я с нетерпением и тревогой ожидал возвращения группы штурмовиков. Вот они показались над аэродромом. Один, другой, третий. Какое счастье — самолет с тройкой на борту совершал посадку. Еще не зная, что произошло в воздухе, я обнял Бориса, спускавшегося с борта самолета. А летчики сбивчиво, взволнованно говорили:

— А говорили, не сажай к себе оператора, не сажай оператора. Какой молодец, ах, какой молодец!..

Тяжелым и грустным было совещание у командира полка. Четыре машины не вернулись на аэродром. В их числе была и та, на которой должен был лететь я, ее пилотировал рыжий, веснушчатый капитан Кучеров. Где-то в гуще брянских лесов вместе с боевой машиной сгорела и кинокамера, и пленка, на которой, вероятно, был запечатлен неповторимый кадр объятого пламенем аэродрома…

На следующий день мы с Борисом уезжали на другой участок фронта. По дороге заехали в дивизию Захарова. Он уже знал, что Шер награжден орденом Отечественной войны за сбитый в воздушном бою «фокке-вульф». Было ему также известно, что в воздухе сгорел самолет с камерой. Мы провели с Жоржем весь вечер. На столе был скромный ужин, состряпанный порученцем генерала. Кто знает, когда увидимся снова? Положив руку мне на плечо, сказал:

— А ведь мы, кажется, сквитались.

— В чем?

— Борис Свешников уже потом, в Москве рассказал мне, как ты ночью примчался к нему в Валенсию.

В голубых глазах генерал-майора мелькнули озорные искорки.

— Выпьем, — сказал он, — за орден Бориса…

* * *

В 1943 году президент Франции генерал де Голль во время своего визита в Москву наградил нескольких советских военачальников орденами Французской республики.

Офицерским крестом Почетного Легиона был награжден генерал-майор авиации, Герой Советского Союза, почетный мэр города Парижа, Георгий Нефедович Захаров, курносый голубоглазый Жорка, с которым мы побратались в трудные незабываемые дни боев за Мадрид.

Прошли годы. Материалы боевой испанской кинохроники, бережно хранимые в Государственном архиве СССР, использовались в фильмах, создаваемых во многих странах мира. Из этих материалов в 1938 году режиссер Эсфирь Шум смонтировала фильм «Испания», французский документалист Фредерик Россиф широко использовал съемки советских кинооператоров в своем великолепном фильме «Умереть в Мадриде», удостоенном премии Оскара, часто видел я свои кадры на экране телевизоров.

На протяжении многих лет меня не покидала мечта вернуться к дорогому мне материалу, однако большие события год за годом не давали мне возможности делать фильм об Испании. И только в 1966 году я приступил к осуществлению этой заветной своей мечты.

Фильм об Испании делали два человека — писатель Константин Симонов и я. Один из нас двоих — Симонов не был в Испании в годы гражданской войны. Как и многие люди его поколения, хотел быть там, но мечта его сражаться с фашизмом не осуществилась. А другому автору фильма — мне — выпало счастье быть в Испании.

И все же, хотя Симонов и не был в те годы в Испании, она была его юностью и вошла красной питью в его творчество всех последующих лет. Кажется, нет поэмы, пьесы, романа Константина Симонова, где героями не были бы люди, сражавшиеся с фашизмом.

Это и определило закономерность творческого содружества двух авторов.

Мы, современники, не можем забыть Испании 1936–1939 годов. Своими чувствами и думами человечество возвращается к событиям 30-летней давности, хотя после этих событий было столько, казалось бы, грандиозных событии, прямо затронувших сотни миллионов людей нашей планеты. Даже люди в нашей стране, пережившие такое, как говорится, чего свет не видывал, вспоминая свою юность, вспоминают Испанию.

Фильм представлялся нам не только хроникой гражданской войны в Испании. Фильм — о том, какое место заняла Испания в жизни нашего поколения, не только поколения советских людей — поколения антифашистов всего мира, всех стран, всех народов.

Приступая к работе над фильмом, мы с Симоновым провели много дней в просмотровом зале. На экране проходили перед нами образы сражающейся Испании, осажденный Мадрид, огневая Барселона, интернациональные бригады, траншеи Гвадалахары.

Все эти тридцать лет я мечтал пройти по улицам Барселоны, Толедо, Бильбао, когда-то перегороженным баррикадами! Прикоснуться к раскаленной солнцем рыжей земле в предгорьях Гвадаррамы. Как мечтал я пытливо посмотреть в глаза каждого испанца, молчаливо спрашивая его: «А ты помнишь, компаньеро, те трудные и навеки ставшие гордостью нашей испанские дни».

И вот представляется возможность — туристская поездка. Ехать или не ехать?

— Ни в коем случае! — говорили друзья, качая головами. — Мало ли какие пакости могут подстроить тебе во франкистской Испании, ведь там помнят тебя…

— Надо ехать, — решил я. И Симонов поддержал меня в этом решении.

— Возьмешь с собой кинокамеру, снимем памятные места боев, эти кадры нужны будут для нашего фильма.

Лететь в Испанию туристом? Останавливаться в комфортабельных отелях Барселоны, Севильи? В прохладном сумраке кафедралов слушать заученные слова предупредительного гида? В ту самую Испанию, которая тридцать лет тому назад с такой неистовой страстью вторглась в жизнь моего поколения?

Она, Испания, неизгладимо осталась в сердцах, в благодарной памяти тех, кто сражался на землях Кастилии и Арагона, вдыхал горький дым пожарищ Мадрида, кто опустил в испанскую землю павшего в бою друга. В трагические дни поражения республики, впоследствии в блиндажах под Вязьмой и в танковых рейдах на германской земле каждый из участников сражений давал обет — мы встретимся с тобой, Испания.