Иван Дроздов - Разведенные мосты

— Спасибо, что вы об этом мне сказали. У меня недавно был сотрудник музея и говорил примерно то же. Я, пожалуй, сдам такую красоту для всеобщего обозрения, только с одним условием: чтобы под крестом написали, что именно мне братья-монахи прислали этот крест в подарок.

Я никогда не был в Псково-Печерском монастыре, но, разумеется, много слышал о нём и даже читал книгу. Монастырю 552 года, он пережил много нашествий врагов, но никогда не был разграблен, и в его библиотеке хранится богатейшее собрание книг, в том числе старинных, рукописных. Там есть книги, подаренные Петром Первым, Елизаветой Петровной, Екатериной Второй и другими русскими царями.

Я спросил у Дарьи:

— Вы, как я понимаю, бывали там, в монастыре?

— Да, конечно. Я бываю там часто, и меня знают многие монахи, но попасть к отцу Адриану не сподобилась. К нему идут паломники, он всегда занят.

— Ну, если он просил вас привезти меня, значит, он вас знает?

— Не он просил, а игумен Мефодий. Святой старец мирских дел не знает и время своё посвящает только страждущим.

— А игумен Мефодий — он, как я понимаю, начальник монастыря?

— В монастыре три игумена, а настоятель там архимандрит Тихон. Структура управления монастырём непростая; я юрист и то не во всём разобралась. Да, признаться, и нет у меня желания знать все тонкости жизни этой великой обители. Мне бы попасть к святому старцу, испросить у него благословения.

Дарья Ивановна оказалась словоохотливой, и скоро я узнал, что в деловом мире Петербурга она человек известный, работает в арбитражном суде и получает за свои труды хорошие деньги. Прямо она об этом не говорила, но сказала, что есть у неё братец, она его не любит, но купила ему четырёхкомнатную квартиру. И маме своей купила квартиру, и дочке, хотя её дочка ещё не вошла в самостоятельный возраст, а учится в девятом классе.

Мы проезжали Псков, и она показала улицу, на которой недавно купила квартиру; её она закрыла на замки и держит в резерве, «на всякий случай».

Городок Печеры расположен на границе Псковской области и Эстонии — чист, опрятен и весь пропитан духом монастыря, крупнейшего в России, известного во всём православном мире жившими там прежде и живущими теперь высокими подвижниками веры, мудрецами, стоявшими близко к Престолу Господнему. Сейчас там живут архимандрит Иоанн Крестьянкин, он по старости лет «ушёл в затвор» и никого не принимает, и архимандрит Адриан, к которому я еду.

На городской площади перед главным входом в монастырь стояло много автобусов, толпились люди. Стайки паломников были видны и на прилегающих к площади улицах.

— Вон, видите, сколько тут людей; они приехали из разных городов России, прибалтийских стран и даже из Германии, Франции, Голландии. И все — к отцу Адриану.

— Но кто же наблюдает очередь, кто поддерживает порядок? — спрашиваю я спутницу.

— Ну, с этим тут строго и порядок образцовый.

— И сколько времени уделяет святой отец каждому человеку?

— По-разному. Но в среднем не больше минуты. Подошедший к нему встаёт на колени и целует руку старцу. А отец Адриан выслушает жалобу, погладит страждущего по голове, прочтёт короткую молитву. И отпускает.

Я хотел спросить: мне тоже соблюдать такую процедуру, но вовремя удержался, решил действовать по обстановке.

Признаться, меня охватило волнение, я чувствовал смущение ума и сердца. Жизнь журналиста, которую я прожил в молодые годы, помогла мне приобрести уверенность в отношениях с людьми разного калибра — от рядового рабочего до министра. Встречался я и с учёными, знаменитыми артистами. Наконец, нынешнее положение писателя, руководителя академического коллектива, закрепило в моём характере простоту и безыскусственность поведения, но на этот раз я волновался, как малыш, идущий впервые в школу.

Однако спутница моя, Дарья Ивановна, не смущалась; уверено вела меня по лабиринту монастырских дорог, подвела к «братскому» корпусу, где было особенно много людей. Здесь скорым шагом к ней подошёл мужчина лет тридцати, стал обнимать её и целовать. Она со словами «Ну, хватит, Вася, хватит. Ты меня всю обмуслякал» мягко от него отстранилась. Вынула из сумки деньги, подала ему несколько бумажек. Он обрадовался и побежал прочь, а Дарья Ивановна сказала:

— Был бесноватым. Отец Адриан изгнал из него беса.

— Как же это он сделал?

— Мать подвела к нему Васю. Сыночек кричал и бился в судорогах. Святой отец привлёк его к своей груди, стал на ухо говорить: «Успокойся, малыш, успокойся. Вот так — тише, тише… Кричать ты больше не будешь. И не надо никого бояться. Поцелуй крест, и мы изгоним из тебя беса…»

Говорил и ещё какие-то слова. И мальчик поверил, что беса из него изгнали и кричать он теперь не будет. И вот… Вы видите. Нормальный человек!.. Он потом матери сказал: «Буду жить здесь, в монастыре». И живёт. Боялся, значит, возвращаться домой. Остался тут навсегда.

Дарья Ивановна взяла меня за руку и вела по коридору к монахам, стоявшим двумя рядами у стен, к иным наклонялась, называла мою фамилию. И скоро обо мне уже знали все братья, некоторые тянули ко мне руки, а иные касались головы и на мгновение привлекали к себе. Позже я узнаю: они все мои читатели, а к читателям я всегда отношусь как к своим друзьям. В последнее же время, когда для патриотов борьба за Россию наполнилась особым смыслом, в книгах каждого честного писателя всё явственнее проступают жизненные взгляды автора, политические симпатии — читатели и в письмах, и в устных беседах говорят, насколько наши взгляды совпадают, и тут уже у литератора появляются не только друзья, но и союзники по борьбе, боевые соратники. Читатели для писателя становятся как бы родными.

Чем ближе подходили мы к помещению, в котором жил отец Адриан, тем плотнее становились стайки людей и больше было монахов; я любовался ими: статные, молодые, глаза сияют добротой и сердечностью. Монастырь мужской, монахи тут чёрные, как правило, имеют по два высших образования: светское и духовное. Они полностью посвящают себя служению Богу, берут на себя обет безбрачия. Из них будет формироваться высшее духовенство, иерархи Православной церкви.

Навстречу нам вышел игумен Мефодий; этот был особенно хорош собой, и приветлив, улыбчив. Он как бы забыл о своём важном сане и откровенно радовался встрече с нами. Повёл меня к отцу Адриану.

И вот мы в приёмной архимандрита. Меня встречает отец Адриан. На нём одежды, шитые золотом, борода белая, широкая, густая. Глаза светятся молодо и так, будто он встретил давно знакомого, ожидаемого человека. Я подхожу к нему, называю себя: «Раб Божий Иван». И покорно склоняюсь. Он обнимает меня за плечи, целует в голову, говорит:

— Хорошо, что вы приехали. Мы ждали вас. Многие наши братья — ваши читатели. Сейчас много печатается книг, но таких, в которых бы мы находили отзвуки своего сердца, таких книг мало.