Александр Корганов - Загадка Скапа-Флоу

Лодка с экипажем из сорока человек оставила Киль четырьмя днями раньше, 8-го октября 1939 г. Часть запасов и топлива была выгружена. Выгрузили и обычные парогазовые торпеды, приводимые в движение сжатым воздухом, а вместо них загрузили электрические торпеды последней модели «G7e». Все это, безусловно, озадачило команду. Прием новых торпед заставил старшего матроса подумать, что U-47 получила необычное задание. Никто в экипаже не знал ничего о цели похода и, конечно, эта тайна оставалась единственной темой всех разговоров.

Тевес открыл глаза и пришел к выводу, что, домыслы ни к чему не приведут. Всю вину за свою бессонницу он возложил на расстройство желудка, не желая признавать, что непрерывные схватки в районе желудка вызваны страхом неизвестности. Однако, его не так-то просто было испугать. Напротив, как настоящий моряк, он достаточно хорошо всегда умел находить выход из самых неожиданных ситуаций. Реальная война шла всего несколько педель. Однако U-47 уже трижды достигала успеха: «Босния», «Рио Кларо» и «Гартавон», — три транспорта, потопленные 5, 6 и 7-го сентября. [5] Эти действия выполнялись в дневное время. Каждый знал, где быть и что делать.

Но в этот раз что-то необъяснимое делало атмосферу происходящего странной, и он не мог объяснить, почему. С начала похода, с докладом об обнаружении судна, вместо того, чтобы атаковать его, командир старательно уклонялся, что для человека подобного ему, было, по меньшей мере, странно.

Тевес старался ни о чем не думать, но тщетно. Он даже испробовал добрые старые уловки, чтобы заснуть, к примеру, произносить трудные слова наоборот. Однако это упражнение еще больше его взбудоражило. Спина коснулась прочного корпуса, и он вздрогнул. Корпус казался ледяным. Тевес представил себе холодный и враждебный мир по ту сторону, мир, выжидающий момента, чтобы поглотить их. Он сосредоточился на капле конденсата, мерцавшей на одном из трубопроводов, проходивших над головой. Под напором подводного течения лодку неожиданно качнуло, и киль заскрипел на песке. Капля упала на одеяло.

Шум поблизости заставил его вздрогнуть. Старший матрос прислушался, затем на какое-то время снова закрыл глаза и выругался сквозь зубы, узнав знакомый храп с соседней койки, отрывистый, хриплый и глубокий клекот, напоминавший жужжание моторов бомбардировщика, за которым следовал протяжный, высокотональный вой, сопровождающий самолет в пике. «Отдых воина!» — подумал Тевес и, улыбнувшись от этой мысли, посмотрел на наручные часы. Полдень. С 08.00 он лежал на своей узкой и влажной койке, перемалывая предчувствия грядущих событий. Что за причина могла оправдать это ожидание на дне моря? Это знал только шеф. Его мысли сосредоточились на командире Гюнтере Прине и обер-лейтенанте Эндрассе, его старпоме: за этими двумя Тевес был готов пойти хоть на край света. Он сложил руки под затылком и принялся методично считать капли конденсата в пределах видимости. Их было так много, что старший матрос вскоре уснул…

Экипаж только что отобедал. Приглушенные звуки говорили, что люди вернулись к своим занятиям в различных уголках субмарины. Из двери в носовой переборке ЦП, находившейся под боевой рубкой, появился штурман Вильгельм Шпар и взглянул на отсечные часы — 18.45. Шпар был хорошо сложен, широкоплеч и выше среднего роста. Ему было тридцать пять, и никто на борту никогда не видел его чем-то взволнованным. Обер-квартирмейстер нес двойную нагрузку как штурман и как вахтенный офицер. Он расположился за маленьким столом, размещенным по левому борту у носовой переборки, за которой находилась крошечная каюта командира. Он зажег лампу, опустил абажур на гибкой опоре и, развернув карту, приступил к оценке счислимого места корабля, обозначенного маленьким кружком, нарисованным карандашом, к зюйд-зюйд-осту от Оркнейских островов. Место было весьма приблизительным, поскольку в течение трех последних дней небо было пасмурным, что исключало возможность определения по звездам.

Старший штурман U-47 Вильгельм Шпар.

Поход начинался великолепным солнечным воскресеньем, однако к ночи погода ухудшилась, и на следующий день U-47 упорно пахала горбатое море, причиной которого была атмосферная депрессия над Ирландией. Ветер продолжал свежеть, и верхней вахте на мостике пришлось облачиться в клеенчатые плащи и зюйдвестки. С проходом Данкансби-Хед — северо-восточной оконечности Шотландии, барометр вдруг стремительно покатился вниз. Ветер крепчал, временами достигая ураганного. Тяжелые свинцовые облака обрушивали шквал за шквалом на беснующееся море. Видимость ухудшилась. Под воздействием ветра и течения субмарина сильно дрейфовала, по Шпар надеялся, что уточненный им путь близок к истинному. Он взял циркуль-измеритель и установил одну из его лап на счислимое место, чтобы оцепить дистанцию до берега. Поглощенный этим занятием он не заметил, как капитан-лейтенант Гюнтер Прин, командир U-47, наклонив голову, переступил через комингс водонепроницаемой переборки в носовой части ЦП. На мгновение он остановился, застегнул верхние пуговицы на своем старом свитере и подошел к Шпару. Склонившись над его плечом, он бегло оглядел карту.

— Итак, Шпар, выходит, что мы здесь?

Удивленный штурман поднял голову.

— Да, герр капитан-лейтенант, по крайней мере, я так считаю. С учетом течений и противотечений из пролива Пентленд-Ферт, в общем, счисление непростое.

— Я знаю, что скорость течения здесь доходит до 10 узлов. В любом случае, мы скоро в этом убедимся. Подойдем к берегу, чтобы взять несколько пеленгов. Мне нужно точное место.

Шпар приготовится рапортовать «Так точно!», по Прин уже отвернулся. Штурман положил измеритель и выключил свет.

Конечно, пеленги — это здорово, но попробуй взять их темной, как смоль, безлунной ночью, в бушующем море, да еще когда над всем этим пасмурное небо с низкой облачностью. Хорошо, если не будет дождя, потому что в этом случае никто ничего не разглядит.

Его размышления были резко прерваны рядом коротких команд, призывавших экипаж на боевые посты: «К всплытию!» За спиной Шпара, с другой стороны ЦП по правому борту, инженер-механик обер-лейтенант Ганс Вессельс, гигант, почти на голову выше всей команды, готовил подлодку к всплытию с грунта.

— Горизонтальные рули — на всплытие! Откачивать из уравнительной!

Старшина команды трюмных машинистов Бём примялся проворно вращать вентили клапанов. Заработали насосы. U–47 медленно покинула свою песчаную колыбель.

— Лодка всплывает, под килем один метр… два метра… — доложил Вессельс.