Борис Венков - В боях за Карпаты

А уже 6 июля 1941 года фашистские захватчики ворвались в Хотин. Начались расстрелы, грабежи и аресты. Со звериной ненавистью оккупанты расправлялись с жителями нашего города. Убивали без суда и следствия везде: в домах, на улицах, на берегу Днестра. Тру­пы сбрасывали в реку. Это были самые страшные дни в нашей жиз­ни. Страшные не только потому, что мы впервые увидели кровь и смерть своих близких и друзей. Нас страшила судьба края и Роди­ны, попранная жестоким и коварным врагом. Но уже вскоре начали распространяться радостные слухи о том, что на шоссейной дороге вдруг из-за кустов летят гранаты в запоздавшую фашистскую маши­ну, вдруг исчезает вражеский солдат или полицай, задержавшийся в темном переулке. Однажды в городском парке я увидел приклеенную к дереву листовку, призывавшую истреблять фашистских окку­пантов. Листовка была подписана «ШПО» (Штаб подпольной органи­зации). Значит, патриоты Хотина действуют! Вскоре удалось связать­ся с Кузьмой Галкиным и Владимиром Манчеико, и я стал выполнять задания подпольного комсомольского штаба.

Мне часто приходится встречаться с молодежью, приезжающей в Хотин, чтобы подробней ознакомиться с деятельностью нашей под­польной организации. Восхищаясь подвигами хотинских комсомоль­цев, они интересуются, как нам, юношам, которые только один год прожили при Советской власти, удалось так смело и организованно вступить в схватку с фашистами?

Ответ здесь прост. Всем известно, что трудящиеся Буковины, нахо­дясь под гнетом австрийских, а затем румыно-боярских оккупантов, все время вели борьбу за свое освобождение и воссоединение буковин-ской земли с матерью-Украиной. В 1919 году многие буковинцы, и в частности жители Хотинского района, с оружием в руках выступили за установление Советской власти на Буковине. В числе этих борцов были наши отцы и старшие братья. Поэтому, когда на Буковину при­шли фашистские захватчики, мы считали своим сыновним долгом принять боевую эстафету и отстоять родное, завоеванное нашими от­цами в огне многолетней борьбы социалистическое государство. На борьбу с врагом поднялся весь героический советский народ. И мы с оружием в руках боролись за свое право на счастливую жизнь. Молодость и отсутствие опыта не служили преградой в борьбе. При­ходилось осваивать элементарные правила конспирации и обращения с оружием. Нас учили стрелять, минировать, вести наблюдение за противником. Образы героев гражданской войны — Чапаева, Щорса, Котовского, о которых знали все до подробностей,— служили приме­ром, достойным подражания. Воодушевляла нас беспредельная лю­бовь к Родине, чувство ответственности за ее судьбу.

Активная деятельность Хотинского подполья наводила страх на фашистских оккупантов. Они считали, что в городе действует большая группа коммунистов-парашютистов. Карательный отряд жандармов и многочисленные агенты сигуранцы были бессильны и просили по­мощи у немецкого командования. Развернулась беспощадная борьба с фашистскими карателями. Организовывались налеты на их казар­мы, диверсии и засады.

В августе 1942 года фашистским карателям удалось частично рас­крыть нашу подпольную организацию. 15 человек было арестовано, в том числе штаб во главе с Галкиным.

Хочется несколько слов сказать о стойкости и мужестве хотинских комсомольцев перед смертью. Во время следствия жандармы добива­лись раскрытия всего подполья. На допросах они запугивали расстре­лом, применяли самые изощренные пытки. После допросов многих товарищей приносили в камеру без сознания. Но ребята молчали и старались без единого стона переносить страшные пытки.

О деле хотинских комсомольцев стало известно фашистскому пра­вителю Румынии Антонеску. Он дал распоряжение провести следст­вие в короткие сроки и «жестоко наказать коммунистов». Черновиц­кая сигуранца и жандармерия делали все, чтобы выполнить это распоряжение.

Судилище длилось два дня, 10 и 11 сентября 1942 года. Председа­тель военного трибунала запугивал расстрелом, пытался еще раз вы­явить участников подполья, вызывал в суд подставных свидетелей, чтобы добиться нашего признания. Но комсомольцы вели себя смело и гордо. Они твердо отрицали свою вину и умело разоблачали лжесвидетелей.

В вынесенном приговоре пять раз упоминалось слово «казнь». Кузьма Галкин, Владимир Манченко, Александр Непомнящий, Нико­лай Салтанчук и Дмитрий Семенчук были приговорены к расстрелу, шесть человек, в том числе и я,— осуждены на вечную каторгу, остальные — на разные сроки тюремного заключения.

После суда нас привязали друг к другу за руки и под усиленным конвоем повели в тюрьму. Впереди шли осужденные насмерть. Кто-то из них затянул песню: «Вставай, страна огромная, вставай на смерт­ный бой...» Конвоиры избивали нас прикладами, но слова песни зву­чали еще громче.

В тюрьме мы старались не думать о будущей казни. Проводили в камере комсомольские собрания, обсуждали вопросы борьбы с вра­гом и поведения комсомольцев, проводили беседы о прочитанных ра­нее книгах.

Особенно мужественно вел себя Галкин. Он до конца оставался руководителем организации, искал способы борьбы с врагом даже в условиях тюрьмы. Ему удалось передать на волю несколько писем.

Умирая, человек думает и говорит о самом дорогом: чем он жил, во имя чего боролся. Вот выдержка из письма Галкина, которое он передал своей матери из тюрьмы:

«Хотя я буду расстрелян, вы не плачьте, а гордитесь своим сыном, что погиб за свою Родину».

Какую надо было иметь силу воли, чтобы, презирая смерть, напи­сать такие ясные и благородные строки! Как беззаветно надо было любить свою Отчизну, чтобы не пожалеть во имя ее свободы жизни!

Так могут жить и умирать только настоящие герои!

...Зеленые Карпаты. Край отважных бокорашей, славных опрышков, трудолюбивых лесорубов и пастухов. В самом центре его — большое гуцульское село Ясиня, где в семье потомственного лесоруба Борканюка в 1901 году родился мальчик Олекса.

С малых лет видел он нищету и горе, замечал, как часто плакала мать, как содрогались от натужного туберкулезного кашля худые плечи отца, как дрались в углу из-за куска овсяной лепешки его братья... В тринадцать лет Олекса уже стоял над отцовской могилой. Он еще не знал, что вскоре новая беда свалится на его плечи: стар­ший брат, Василий, единственная опора и надежда семьи, будет при­зван в австрийское войско воевать против России.

Через два года после окончания первой мировой войны вернулся из плена старший брат, Василий. Вернулся сознательным политическим бойцом-коммунистом. Он рассказывал гуцулам об Октябрьской рево­люции. Сельский поп доносил мукачевскому епископу о крамольных речах Василия, а жандарм, разгоняя сходку, называл его большеви­ком и грозил тюрьмой.