А. Ходоренко - 10 гениев бизнеса

Хедж-фонды в конце 1960-х годов были еще мало известны и еще менее понятны. Они были открыты в 1949 году Александером Уинслоу Джонсом, бывшим журналистом и университетским преподавателем. Подметив, что некоторые отрасли преуспевали, когда у других дела шли неважно, Джонс изобрел инвестиционную шкалу. Настроенный на резкое повышение курса инвестор должен скупать до 80 % активов в расчете на повышение, а остальные 20 % – на понижение. Наоборот, ожидающему падения курса инвестору следует продавать 75 % своих активов, а остальные 25 % скупать в расчете на повышение. Важно все время варьировать степень допустимого риска.

Первые хедж-фонды инвестировали только в акции, покупали и продавали одни и те же ценные бумаги в надежде на прирост капитала в целом. Выжившие в борьбе хедж-фонды присмотрелись к обстановке и обнаружили, что возможности для выгодного инвестирования есть буквально повсюду.

В 1957 году Уоррен Баффет основал свой первый (и весьма напористый) хедж-фонд. Но когда Сорос сделал то же в 1969-м, мало кто знал, чем занимаются эти фонды. К 90-м годам ситуация, конечно, заметно изменилась. А Джордж Сорос впоследствии стал главой крупнейшего из хедж-фондов. Он был одним из пионеров в этой сфере, где прибыли могут достигать заоблачных высот. Кроме того, Сорос одним из первых стал использовать спорные финансовые инструменты, именуемые производными фондовыми продуктами и тесно связанные с хедж-фондами как явлением.

В 1969 году, в возрасте 39 лет, вместе со своим другом Джимом Роджерсом Джордж Сорос учредил хедж-фонд подобного типа – международный инвестиционный фонд «Квантум». Первоначально этот фонд назывался «Сорос фанд менеджмент». Название «Квантум» фонд получил в 1979 году в честь открытого Гейзенбергом принципа неопределенности в квантовой механике. Этот принцип гласит, что невозможно точно предсказать поведение микрочастиц. Это совпадало с убеждением Сороса в том, что рынки постоянно пребывают в состоянии неопределенности и изменений, что позволяет делать деньги, игнорируя очевидное и ставя на неожиданное. Фонд преуспевал настолько, что взимал премию за курсовую разницу при продаже своих акций.

Сооснователь фонда Джим Роджерс сейчас широко известен как автор книги «Инвестиционный мотоциклист» (Investment Biker). Роджерс изучал политику, философию и экономику в Оксфордском университете, что произвело сильное впечатление на англофила и несостоявшегося философа Сороса. За время двухлетней службы в армии Роджерс снискал славу мастера по поиску выгодных акций. Он даже управлял портфелем акций своего командира. Деятельность Роджерса на Уолл-стрит началась со службы в фирме «Бах и К°». В 1968 году, всего с 600 долларами в кармане, Роджерс начал играть на бирже. Через два года он стал работать с Соросом в «Арнольд энд Блейхредер». Однако чуть позже вступили в силу новые ограничения для брокерских фирм, лишавшие Сороса и Роджерса права получать комиссионные от продажи акций своей компании. «Арнольд энд Блейхредер» не желала терять способных сотрудников. Но Сорос и Роджерс жаждали самостоятельности. Они ушли и открыли собственную фирму.

Капиталы фонда вкладывали в акции. Для сделок с сырьем и валютой Сорос и Роджерс использовали фьючерсы и заемные средства: фонд Сороса вел беспрецендентную по объему торговлю на всевозможных рынках, включая рынки валют, сырья, акций и облигаций. С 1970 по 1980 год, когда их пути разошлись, Сорос и Роджерс ни разу не терпели убытков. На Уолл-стрит о них отзывались со все большим уважением. Казалось, они знают намного больше других о тенденциях в мировой экономике.

В 1971 году активы фонда стоили 12,5 миллиона долларов, а через год – уже 20,1 миллиона. С 31 декабря 1969 по 31 декабря 1980 года фонд Сороса вырос на 3365 %. Никакого сравнения с составным индексом 500 крупнейших компаний фирмы «Стэндард энд Пур» – за тот же период он вырос всего на 47 %. К концу 1980 года фонд стоил уже 381 миллион долларов.

Будучи полным товариществом, фонд почти не имел выгодных отличий от обычных, акционерных фондов. Но важным преимуществом была возможность продажи на понижение, операции слишком рискованной для рядовых инвесторов.

Продажа на понижение. Звучит достаточно безобидно. Но для многих американцев это было равносильно обвинению в непатриотизме. Нельзя примириться с тем, что кто-то может играть на том, что фирме приходится туго. Какой же вы после этого американец? Неужели вы не верите в экономику своей страны? Да и кто вы вообще такой, если пытаетесь нажиться на несчастье других? Сорос пропускал такие обвинения мимо ушей. Для него этот прием оказался талисманом, принося огромные доходы на американском и иностранных рынках. Вдобавок, фонд выступал собственным кредитором, выкупая свои акции с приличной маржей (разницей между ценой покупки и ценой продажи). Одним из достоинств фонда Сороса был небольшой размер; свободный от докучливых бюрократических процедур, он мог менять свои активы намного легче, чем крупные компании.

Сорос надеялся добиться преимуществ для себя, играя по-крупному. Один его бывший сотрудник сказал: «Как всякий хороший инвестор, он старается купить на грош пятаков». Если открывались недостаточно зрелые рынки акций, подобные рынкам Франции, Италии или Японии, Джордж сразу нацеливался на них. Он надеялся опередить других инвесторов на срок от полугода до полутора лет.

Поэтому он скупал японские, канадские, голландские и французские акции. Какое-то время в 1971 году четверть всех активов фонда Сороса была вложена в японские акции. Ставка окупилась с лихвой, когда фонд удвоил свой капитал.

Сорос и Роджерс угадывали нужные акции. Как-то в 1972 году один знакомый сообщил Соросу, что закрытый доклад министерства торговли указывает на рост зависимости США от импортных поставок топлива. Фонд тут же купил акции фирм, производящих оборудование для нефтяных промыслов, занятых бурением скважин и добычей угля. Через год, в 1973-м, арабы наложили на США нефтяное эмбарго – и акции топливных компаний взмыли в цене до небес.

В 1972 году Сорос и Роджерс предугадали продовольственный кризис, и после покупки акций компаний по производству минеральных удобрений, оборудования для ферм и переработки зерна заработали впечатляющие суммы. В это же время Сорос и Роджерс умело определили американский военно-промышленный комплекс как потенциально прибыльный объект инвестиций.

В октябре 1973 года Израиль был застигнут врасплох: египетская и сирийская армии нанесли мощные удары по еврейскому государству. В первые дни войны Израиль вел оборонительные бои, нес многотысячные потери в живой силе, терял множество танков и самолетов. Многое говорило о том, что израильская военная технология устарела. Соросу стало ясно, что американская устарела ничуть не меньше. И когда Пентагон поймет это, ему придется потратить огромные деньги на обновление своих арсеналов.