Егор Лигачев - Борис был не прав

В чем все-таки дело: в кризисе социалистической системы или же в лидерах перестройки? Я не принадлежу к тем, кто считает перестройку ящиком Пандоры — средоточием всех зол и несчастий, но не согласен и с теми, кто утверждает, что беды, свалившиеся на страну, — неизбежный спутник обновления. Возможно, последнее утверждение было бы для меня сподручнее, учитывая, что я входил в состав политического руководства страны. Но правда дороже.

С радостью, но и с печалью по ушедшему вспоминаю, какой духовный подъем переживала страна в первые годы перестройки. Советские люди получили больше экономических и политических свобод. В обществе шел процесс создания гарантий от рецидивов беззакония и репрессий. Обновление всех сторон жизни, демократизация, гласность — эти важнейшие признаки общественного прогресса дополнялись быстрой экономической стабилизацией, бурным развитием социально-культурного комплекса. В обществе сохранялись спокойствие, социальная стабильность и сплоченность. Хотя до полного удовлетворения потребностей было еще далеко, люди жили верой в лучшее будущее. Перестройка потерпела поражение потому, что стала разрушать основы основ социалистического строя: общественную собственность и плановую экономику.

Из советской истории хорошо известно, что система плановой экономики обладает большими преимуществами, позволяя сосредоточивать огромные силы и средства на решении важнейших, ключевых, общенациональных задач. Так было в период индустриализации в 30-е годы. Примером служат освоение космического пространства в 50—60-е годы, формирование западно-сибирского нефтегазового комплекса мирового значения в 60 — 70-е годы. Ни один разумный человек не может отрицать великой пользы планового воздействия на экономику. И попытки опорочить систему планирования, безусловно, носят весьма и весьма злокозненный характер. Скажу больше: плановая экономика, в крупных масштабах впервые апробированная в СССР, стала достижением общечеловеческого значения, этот принцип управления процессами развития используют ныне во всем мире. Так же, как, кстати говоря, и созданную у нас государственную систему социальной защиты трудящихся.

Однако принципы плановой экономики были со временем в известной степени извращены. Сверху планировать стали не целевые программы, не главные направления развития, а буквально все и вся — вплоть до стопроцентного распределения ресурсов и заработной платы. Экономика оказалась стиснутой бесчисленными инструкциями, начала задыхаться.

После 1985 года это мы поняли очень быстро, наметив исправить создавшееся положение: освободить народное хозяйство от мелочной опеки центра, постепенно снизить долю государственного планирования до разумных пределов, а самому планированию вернуть его первозданную сущность, которая заключается в крупномасштабном маневрировании материальными, финансовыми и трудовыми ресурсами ради интересов общества в целом. Ведь, образно говоря, централизованное планирование в его истинном понимании можно уподобить творчеству архитектора, создающего проект здания. А уж какие использовать для сооружения механизмы и методы работ — это забота самих строителей.

Разумеется, при такой постановке вопроса централизованное планирование становится делом не узкотехническим, а тесно связанным с политическими решениями, принимаемыми руководством по поручению съездов Советов или правящей партии.

Но противники социализма объявили вышеназванные извращения планирования неизбежным атрибутом социалистического строя и поставили своей целью до основания разрушить плановую систему ради абсолютной экономической свободы, которой, разумеется, нет нигде в мире.

Как развивались события в экономической жизни страны? Правительство СССР подготовило и внесло в Политбюро ЦК КППСС в конце 1987 года проект государственного плана социально-экономического развития страны на 1988 год. В нем были новшества. В частности, вводился новый порядок реализации выпускаемой продукции: 5—10 % по усмотрению предприятия по свободным договорным ценам, а остальное, как и прежде, по госзаказу. Считалось, что этот процесс должен идти постепенно, по мере накопления опыта. Но Горбачев, Яковлев настояли на резком сокращении госзаказа и перевода сразу в один год значительно большей части продукции на договорные отношения. Призывы к осмотрительности, постепенности были отклонены. Виню себя в том, что не занял более решительной позиции. Здесь не сработало золотое правило: прежде чем войти, подумай, как выйти, то есть надо было оценить последствия принимаемого решения.

Каковы же последствия? Самые тяжелые. Необоснованно высокие договорные цены в силу монополизма в производстве той или иной продукции (для плановой экономики монополизм не опасен) дали возможность заламывать высокие цены на продукцию, получать предприятию огромные доходы без внедрения наукоемких технологий. Значит, свободные договорные цены не стимулировали, тормозили научно-технический прогресс. Возросшие доходы ушли в основном на зарплату. Денежные доходы в 1990 году возросли по сравнению с 1989 годом почти на 60 %, а производство потребительских товаров — на 19 %.

Таким образом, были нарушены важнейшие пропорции между темпами роста производительности труда и зарплаты, денежными товарными массами, что привело к резкому возрастанию дефицита товаров для населения, а затем к опустошению магазинов, дезорганизации потребительского рынка и недовольству населения. Остатки денежных средств населения превысили 100 миллиардов рублей.

В полном соответствии с замыслом перестройки КПСС выдвинула лозунг о совершенствовании социалистических производственных отношений, разнообразии реализации форм социалистической собственности. Он предусматривал широкое развитие кооперативной, арендной, акционерной и других форм коллективной собственности. Читатели хорошо помнят, что этот лозунг не остался на бумаге, а быстро начал воплощаться в жизнь. Например, уже весной 1988 года был принят закон о кооперации. В данном случае я опять-таки не вдаюсь в оценку этого, мягко говоря, недостаточно продуманного закона и его тяжелых последствий.

Однако и в вопросе о разнообразии форм социалистической собственности не обошлось без странных и загадочных «перерождений». Я уже писал о том, что в праворадикальных средствах массовой информации официально выдвинутый Горбачевым принцип о «разнообразии форм реализации социалистической собственности» трансформировался в призыв к «разнообразию форм собственности», а это в корне меняло саму политику. Поразительно, Генеральный секретарь ЦК КПСС, державший в ту пору в своих руках главные идеологические нити, ни разу не отреагировал на постепенное извращение выдвинутого партией лозунга разгосударствления. Ведь это уже была смена вех в развитии общества. Проблему разгосударствления во многом свели к преступной приватизации, иными словами, к массовой распродаже за бесценок средств производства в частную собственность.