Федор Раскольников - Кронштадт и Питер в 1917 году

К сожалению, самого Федорова на этом заседании не было: любопытно было бы видеть его смущение после того, как с него была сорвана искусно носившаяся им маска. Было решено предать дело Федорова строжайшему расследованию. Большевики торжествующе аплодировали. Акулов ходил радостный, как именинник. Он уже рисовал себе, как этот скандальный инцидент будет использован пашей партией, и потирал руки от удовольствия. Однако и у него закрадывалось опасение насчет того, не ошибся ли я.

— А Вы, Федя, уверены, что это именно он? — спрашивал меня тов. Акулов. — Ведь, знаете, он имел здесь большое влияние.

Разумеется, я был абсолютно уверен в этом. Как мне передавали впоследствии, Федоров сознался в своей работе в «Земщине», по пытался оправдаться ссылкой на то, что он выполнял лишь функции простого технического работника. Разумеется, это была ложь, так как выпускающим газеты всегда назначается лицо, пользующееся политическим доверием редакции. Самый характер этой работы всегда превышает простые технические функции. Это — не труд наборщика или метранпажа. Члены Выборгского исполкома горячо благодарили меня за разоблачение. Когда после этого мы сделали им доклад о кронштадтских событиях, он произвел на них хорошее впечатление.

— Дай бог, чтобы у нас было бы что-нибудь подобное! — воскликнул искренне взволнованный докладом Димант.

Совет рабочих и солдатских депутатов города Выборга в то время состоял из 163 человек, из коих было 62 эсера, 21 большевик, 17 меньшевиков и остальные — беспартийные.

В исполнительном комитете было 16 членов; из них восемь эсеров, четыре меньшевика, два большевика и двое беспартийных. Среди эсеров было несколько интернационалистов; однако подавляющее большинство как эсеров, так и меньшевиков составляли оголтелые оборонцы.

В Совете преобладали почти исключительно солдаты; рабочих было всего лишь одиннадцать-двенадцать человек; это объяснялось тем, что в Выборге большинство рабочих — финны, которые проявляли тогда довольно большой абсентеизм [90]по отношению к местному Совету. Немного— численные русские рабочие Выборга посылали большевиков и эсеров. Русские работницы, к сожалению, проявляли мало интереса к Совету.

Совет вырос из солдатского гарнизонного комитета, возникшего в ночь с 3 на 4 марта и первоначально состоявшего только из трех лиц. Вскоре комитет пополнился делегатами от воинских частей. Наконец, с 8 марта выборы протекали уже на правильных основаниях. Части, насчитывавшее 50 до 100 человек, посылали по одному делегату, свыше ста — двоих и т. д. Каждые последующие 50 человек имела право избирать одного депутата.

Прямо из Совета я поехал в один из полков, где проводил митинг тов. Мельничанский. Весть о том, что во главе Выборгского Совета стоял бывший погромщик, антисемит, едва ли не член Союза русского народа, вызвала среди солдат сильнейшее возбуждение. Многие повскакали с мест. В воздухе замелькали сжатые кулаки. Послышались возгласы о немедленном самосуде.

Тов. Мелышчанскому и мне с трудом удалось успокоить аудиторию заявлением, что против Федорова уже приняты энергичные меры. Кажется, этот же самый полк в свое время провел Федорова в Совет, и, таким образом, здесь проявилось справедливое чувство ожесточенного гнева солдатской массы по отношению к обманувшему ее депутату, сознательно скрывшему свое темное прошлое. Товарищи Мельничанский и Акулов были довольны результатами короткого визита кронштадтской делегации. Особенно их радовало устранение с поля битвы Федорова как политического противника. Они предвидели, что это разоблачение одного из лидеров выборгских эсеров вообще скомпрометирует в глазах массы эсеровскую организацию. В общем, нашей делегации пришлось выступать во всех воинских частях, квартировавших тогда в Выборге.

Всюду нас встречали восторженно: массы были настроены значительно левее своего соглашательского Совета; со жгучим любопытством выслушивали солдаты наши доклады. Было заметно, что о Кронштадте они знали только по слухам.

В 1 Выборгском пехотном полку была вынесена следующая резолюция: «Мы, солдаты 1 Выборгского пехотного полка, собравшись на митинге 8 июня и выслушав доклад представителей Кронштадтского Совета рабочих и солдатских депутатов, заявляем, что постановление Кронштадтского Совета рабочих и солдатских депутатов мы считаем правильным, а потому и выражаем доверие Кронштадту и обещаем его поддерживать во всех революционных выступлениях на защиту трудящихся масс и шлем им горячий привет, а буржуазную прессу требуем обуздать свою грязную клевету на Кронштадт».

Во 2 Выборгском пехотном полку прапорщик Барышников растроганно благодарил нас за приезд, прибавляя: «Только теперь мы видим, что кронштадтцы закрепляют завоеванное нами, что кронштадтцы вдут за народ. После Выборга следующим этаном нашей поездки был Гельсингфорс. Председатель Выборгского исполкома, прапорщик Елизаров, по своей инициативе распорядился, чтобы нам был предоставлен специальный вагон второго класса. Руководители выборгских большевиков провожали нас на вокзал. Выехав из Выборга вечером 8(21) нюня, мы на следующий день ранним утром прибыли в Гельсингфорс.

Прямо с поезда мы направились пешком в Мариинский дворец, где помещался тогда Гельсингфорсский Совет. Я был в столице Финляндии впервые, и она произвела на меня впечатление вполне европейского города. Без труда мы разыскали на Набережной большое здание Мариинского дворца. Часовой у ворот ни за что не хотел нас пропускать внутрь без специальных билетов, но магическое слово «делегация» отворило нам дверь.

Нас тотчас же принял в своем кабинете товарищ председателя Гельсингфорсского Совета матрос А. Ф. Сакман [91], впоследствии примкнувший к коммунистам, но тогда еще не состоявший в наших рядах.

После короткого диалога самого элементарного информационного характера мы распрощались.

В одной из зал Мариинского дворца я встретился с Л. Н. Старком, состоявшим в то время редактором нашей газеты «Волна». Тов. Старк заинтересовался эпизодом с разоблачением Федорова и попросил меня немедленно написать соответствующую заметку для очередного номера «Волны». На следующий день она появилась в очередном номере «Волны».

Из дворца мы прошли в самый конец Мариинской улицы, где тогда находился Гельсингфорсский партийный комитет. В первой, довольно большой комнате, служившей одновременно столовой и спальней, мы застали большой беспорядок. На обеденном столе посреди комнаты лежали неубранные остатки вчерашнего ужина. Ввиду раннего времени некоторых товарищей мы застали еще в кровати. Я поздоровался с лежавшим в постели М. Рошалем и познакомился с тов. Волынским, также принимавшим в то время участие в «Волне». В соседней комнате, меньших размеров, за рабочим столом сидел и что-то писал тов. В. А. Антонов-Овсеенко. Недавно вернувшись из-за границы, он работал в рядах Гельсингфорсской организации. Один из руководителей «Волны», он, в отличие от Старка, был не только партийным литератором, но и оратором, выступая на митингах как на кораблях, так и на Сенатской площади.