Жан Кормье - Че Гевара

В аэропорту Ранчо Бойерос (ставшего Хосе Марти) Эрнесто-отец с трепетом целует землю. Че ждет свою семью в отеле Ильтон — теперь Гавана Либре — в военной форме, окруженный солдатами. Селия, матушка, исчезает в его объятиях. Гевара удивлены, видя повстанческих солдат так плохо одетыми, некоторые в совершенных лохмотьях. Крестьяне сами еще не совсем опомнились: их, которые никогда не выезжали со своих земель, приглашают везде, перед ними заискивают, им аплодируют.

Родители находят Эрнесто изменившимся. Безбородый раньше, молодой человек гордится своей бородой, огрубляющей его лицо. Он похудел, загорелое лицо придает ему хулиганистый вид и производит впечатление на его мать. Если родители Че никогда и не вступали в партию, им чужды, хотя об этом еще не говорили, левые взгляды, и они гордятся своим сыном революционером и также переживают за его будущее. Когда отец спрашивает сына, будет ли он снова заниматься медициной, Че застывает на мгновение, затем улыбается и отвечает:

— Медицина? Ну, старик, тебя зовут так же, как и меня, Эрнесто Гевара, в своем конструкторском бюро ты вешаешь вывеску с твоим именем, на которой пишешь: «доктор», и можешь убивать людей без какого-либо риска…

Затем становится серьезным:

— Медицина… я давно уже ее оставил. Теперь я боец, который занимается созданием правительства. Кем я стану? По правде говоря, я не знаю, где сложу кости.

Фраза, которая вызывает у отца глубокое смятение. Ну почему же этот сын такой непредсказуемый, такой сложный? Никогда Эрнесто Гевара-отец не забудет этих слов. Он напишет:

«В их содержании была загадка, которую столько людей будут хотеть разгадать, когда он исчезнет с Кубы и объявится борцом в далеких землях».

В другой раз, возвращаясь к профессии, отец спрашивает:

— Ты отправился по дорогам мира, ты шагал по ним шесть лет. Почему ты не возвращаешься в Аргентину?

Старик уже понимает, что его сын занят. Он признается своей жене:

— На его лице как будто написана чрезвычайная ответственность.

Старый Эрнесто понял Эрнесто молодого и написал: «Он сознавал свою непохожесть и превратился в человека, вера которого в победу своих идей сродни мистицизму».

Жена и дочь также прибывают в Гавану. Хотя его супружеские отношения с Ильдой закончились, Че регулярно видит маленькую Ильдиту. Ей три года, и у нее черные глаза, любопытные ко всему, что блестит.

В это время сдержанная Алейда отвечает журналисту из Богемиа, спрашивающего, не была ли она секретарем Че.

— Не могу отрицать, что я его секретарь, но я прежде всего боец. С ним я принимала участие в кампании Лас-Виллас и участвовала во всех сражениях, которые были. В этом случае я адъютант.

По мнению Че, структуры нового режима устанавливаются слишком медленно. Его не устраивает идея электорального календарного плана выдвижения доктора Уррутии на президентство. Из-за него возврат к старому в политике. Он беспокоит Кастро, напоминает Раулю, что при 35 % детей школьного возраста только 2,5 % из них учатся в начальной школе. Прекрасная жизнь не наступит сама по себе. Нужно спешить, чтобы не стало поздно и изменить экономические структуры.

Как будто чтобы подтвердить его довод, быстро организовавшиеся армейские банды, используя окружающую неясность, пытаются проявить силу. Среди революционеров, объединившихся, чтобы освободиться от Батисты, не все левые, некоторые откровенно правые. После водворения Уррутии, которое явно организовано, Фидель сам заметит, что это не тот человек. Уррутия защищает интересы латифундистов и крупного капитала, тогда как Кастро нужен кто-нибудь, кто думает как левые, который бы имел силу и престиж: он подумает об Освальдо Дортикосе Торадо, социалисте прочной окраски, выходце из портового города Сиенфуэгос. Он соберет руководителей правительства, а также своих близких — Рауля, Че, Камило, Альмейду, Рамиро… чтобы устранить уклониста. 17 июля утром он уйдет с поста премьер-министра, утверждая, что вновь встанет во главе повстанческой армии. Уррутия будет смещен и найдет пристанище в посольстве Мексики. В тот же день, 17 июля, Освальдо Дортикос заступит на президентство. Хосе Миро Кардон будет выдвинут на пост премьер-министра, но откажется. Забастовка в поддержку Фиделя будет организована организацией рабочих (на самом деле инспирирована руководителями барбудос): 22 июля с десяти до одиннадцати часов Куба застынет, машины будут остановлены на улицах. Так народ подтвердит доверие Фиделю и попросит его вернуться: нужно, чтобы он вновь стал премьер-министром. Что и произойдет 26 июля — памятная дата шестой годовщины Монкады — во время его речи-реки, произнесенной на площади Революции перед огромной толпой, состоящей из крестьян в широкополых соломенных шляпах. С этого времени тандем Дортикос — Кастро сможет начать действовать и будет продолжать до 3 декабря 1976 года, когда Фидель станет Председателем Государственного Совета.

А пока он доверяет пост президента национального банка Фелипе Пасосу, а пламенному Режино Боти — министерство экономики. Но Че не верит в программу будущего правительства, которую находит слишком долгой.

— С этой программой, которая запланирована на два года, дети Сьерры успеют умереть от истощения. Напоминаю тебе, что я врач, и знаю, о чем говорю. У меня впечатление, что эти люди слишком долго ждут.

14 февраля семья Гевара возвращается в Буэнос-Айрес на борту корабля Рейна дель Мар. Через несколько дней Че вновь пригвожден к постели приступом астмы, он устал.

— Он не спит и читает, вместо того чтобы отдыхать, — сообщает Алейда врачам.

Так как отдых настоятельно необходим, он соглашается поправить здоровье на берегу моря в доме, выходящем на пляж, в Тарара, который ему предоставила Селия Санчес. Здесь 11 марта 1959 года он получает письмо от Альберто Гранадо из Венесуэлы. Альберто отпраздновал триумф барбудос в Буэнос-Айресе у Гевара, с Селией и друзьями, среди которых аргентинский журналист Рикардо Массетти, сделавший репортаж о Фиделе в Сьерре и вступивший в Аргентине в партизаны, чтобы защищать здесь идеи Че.

«Миаль, я не пригласил тебя с женой на мою новую родину, потому что думал отправиться с Фиделем в Венесуэлу. Мне не позволили дальнейшие дела. Я думал отправиться позднее, но болезнь заставляет меня лежать. Надеюсь выехать через месяц или около того. Я все время думаю о вас и рассчитываю, что вы мне посвятите десяток дней, чтобы мы могли разделить мате, несколько пирожков и тень дерева. Получи мое самое сильное объятие, какое позволит тебе твое здоровье знахаря, от такого же Че!»

У него не будет времени реализовать свой план: как только здоровье восстановится, Фидель доверит ему должность, которая его полностью поглотит. Что же касается Фиделя, то он в апреле отправится в Соединенные Штаты. Без энтузиазма. «Страшная проблема нашей эпохи, — напишет он, — состоит в том, что мир должен выбирать между капитализмом, который морит голодом народ, и коммунизмом, который решает экономические проблемы, но уничтожает свободы. Капитализм жертвует человеком, коммунистическое государство, из-за тоталитарной концепции свободы, жертвует правами человека. Вот почему мы не согласны ни с тем, ни с другим. Наша революция — это самостоятельная кубинская Революция».