Николай Скрицкий - Флагманы Победы. Командующие флотами и флотилиями в годы Великой Отечественной войны 1941–1945

Одновременно предпринимали меры для восстановления Севастополя – города и военно-морской базы. 5 ноября 1944 года в главную базу возвратился флот. На мачте линкора «Севастополь» развевался флаг командующего флотом.

В конце декабря Октябрьский заболел, ему сделали сложную операцию. Только в конце февраля он смог писать, лежа в постели ялтинского санатория Черноморского флота. Здесь он узнал о Ялтинской конференции и удивлялся, почему Сталин не побывал на флоте [373] .

15 апреля впервые после болезни адмирал прилетел в Москву на сессию Верховного Совета. Сессия рассматривала бюджет на 1945 год. Пользуясь случаем, Октябрьский направил докладную записку Сталину с просьбами о помощи в восстановлении главной базы, города Севастополя, и награждении Черноморского флота и города-героя к годовщине освобождения – 9 мая 1945 года. В мае командующего вызвали в Москву: рассматривали планы восстановления Севастополя. Осенью 1945 года Октябрьского беспокоили проблемы топлива для отопления города Севастополя, медленная работа по восстановлению главной базы. Из-за слабой ремонтной базы срывалась подготовка эскадры к летней кампании. В январе 1946 года адмирал провел совещание флагманов по итогам учебного года и послал в Москву на утверждение схему флота мирного времени; он считал необходимым создать бригаду десантных кораблей. В феврале он добивался награждения флота орденом и присвоения звания Героя Советского Союза вице-адмиралам В.Г. Фадееву, С.Г. Горшкову, генерал-полковнику В.В. Ермаченкову, генерал-лейтенанту П.А. Моргунову и генерал-майору Е.И. Жидилову [374] .

В записях этого времени – критические нотки. Пришлось наспех за два месяца подготовить отчет о деятельности Черноморского флота в годы войны, а надо бы гораздо больше времени. Упразднение Наркомата ВМФ и создание Наркомата Вооруженных сил СССР во главе со Сталиным 26 февраля также удивляло. Адмирал писал: «Но дальше пока не ясно, что будет за организация ВМС страны. По логике, должны быть назначены главнокомандующие: сухопутных, морских, воздушных сил, а вот Наркомат ВМФ не нужно было бы упразднять (оставить как министерство), который должен бы возглавить кораблестроение, вооружение, ремонт, снабжение, комплектование, расквартирование и т. д. и т. п.». Октябрьский обсуждал реорганизацию с другими флотоводцами и намеревался высказать свое мнение, если бы их собрали Сталин или Жданов: «Я не «американский наблюдатель», а адмирал советский, и так же, как мои товарищи флотские, несу перед советским народом, перед правительством ответственность за флот, его судьбу, его состояние» [375] .

В послевоенные годы Октябрьский занимался не только проблемами восстановления Черноморского флота.

5 июня 1946 года его назначили членом Высшего военного совета Вооруженных сил страны (оставив во главе флота). Летом 1946 года командующий на крейсере «Ворошилов», выйдя из Севастополя, обходил порты кавказского побережья. 16 июня он записал в дневнике, что крейсер износился за пять лет, требует ремонта и чистки.

28 июня Октябрьский отмечал: «Эти 25 суток плавания для меня – сущая пытка. Столько недоработок, серость, отсутствие смекалки, выучки, опыта, умения! Измучился, но результат есть. И корабли, и походный штаб сильно выросли, служба стала более слаженной» [376] .

Осенью 1946 года Октябрьский прибыл в Москву и честно доложил Булганину и Василевскому о нуждах флота и хаосе в корабельном и береговом составе. Вскоре пришло указание Н.Г. Кузнецова доложить, что из кораблей законсервировать, что передать гражданским. Так как заводы Министерства судостроительной промышленности не справлялись с ремонтом, то средний и даже капитальный ремонт приходилось делать на флоте.

Приходилось заниматься городом: организовывать милиционеров, автобусы, жилье и т. п.

Узнав о том, что СССР получит часть флота Италии, адмирал не был в восторге:

«Самое главное, если все это – побитое, разбитое, плохое, будет одно мучение. Ремонтная база и так слабая, да если еще такое пополнение – заплачешь! Сейчас у нас невероятная бедность, начиная с флагов (нет флагов) и кончая тросами, не говоря уж о красках. Ничего нет. Нет красок, нечем корабли красить, а еще придет целая эскадра. Хорошо и плохо.

Вот, черт возьми, какие трудности после войны. Ну ничего, пусть дают, справимся, а через годик-два совсем заживем» [377] .

Моряку удавалось добиваться, чтобы опыт войны был учтен кораблестроителями. В январе 1947 года Октябрьский участвовал на совещании в Москве, посвященном кораблестроению. Он считал, что проекты недостаточно учитывают опыт войны: слаба зенитная артиллерия, мореходные качества, мал район плавания. Часть его предложений, особенно по торпедным катерам, морским охотникам и тральщикам, была принята. 17 января на заседании Высшего военного совета после выступления Сталина об изменении командного состава со времен Гражданской войны было решено оставить Военные советы как совещательные органы при командующих-единоначальниках. После споров на совещании у Булганина Октябрьскому удалось отстоять свое мнение о необходимости командиров и их управлений во всех базах [378] .

Приходилось не только учить, но и самому учиться, что видно из дневника. 12 мая 1947 года адмирал на рейде Бельбек записал: «Обложился уставами, наставлениями, правилами, изучаю. Времени прошло не так много, но отстал, кое-что забыл, приходится вспоминать, в том числе новые ППС. Век живи – век учись». Через 4 дня он продолжал: «16 мая. Продолжаю отработку задач флота на рейде Бельбек. Недочетов очень много: флагманы, командиры кораблей хотят бежать вперед, скорее отрабатывать задачи, а я их все время удерживаю, так как очень слаба одиночная подготовка и бойца и корабля». 21 июня на рейде Поти Октябрьский отмечал: «С сегодняшнего дня начинается второй сбор флота в этом году. Неизвестно, как он пройдет. Маловато горючего. Надо плавать. Переход показал, что корабли все сырые, личный состав не обучен, а стоя на якоре, корабль к бою не подготовишь» [379] .

В августе 1947 года, воспользовавшись походом Сталина из Ливадии в Сочи на крейсере «Молотов», Октябрьский высказал свои мысли по увеличению зенитного вооружения и дальности плавания кораблей. После разговора о проблемах ремонта Сталин принял решение придержать постройку новых кораблей, чтобы привести в порядок корабли существующие, поддержал предложение создать на флоте оперативное соединение подводных лодок с командующим и штабом. Уже в сентябре начала прибывать обещанная флоту помощь. Командующий записывал: «Техническое состояние флота понемногу начинает поправляться, наращиваем силы. Остается тяжелым быт: квартиры, казармы, склады – вот гвоздь вопроса» [380] .