Неизвестен Автор - В небе фронтовом (Сборник воспоминаний советских летчиц - участниц Великой Отечественной войны)

Пока льется в баки красноватый бензин, я быстро снимаю боковую щечку мотора, привычно ощупываю, крепко ли закручены все гайки, проверяю шплинтовку и контровку. Мотор дышит жаром, внутри еще булькает горячее масло, но ни одного потека. Аккуратно ставлю щечку на место, перехожу на другую сторону. У каждого механика своя манера и свой метод осмотра. Около каждой машины, словно муравьи, копошатся "технари" - так дружески, шутливо называют техников. Я уже под фюзеляжем самолета. Но что это? На капот сквозь отверстия бензосливных трубок медленными каплями падает масло. Галка уже заправила баки, посмотрела уровень масла и воды в баках и подсаживается ко мне. Что-то неладно... Необходимо быстрее снять капот, выяснить, где повреждение, отчего течет начинающее загустевать масло. Треснула ли труба маслопровода, порвался ли дюрит, насколько серьезно повреждение, и сможем ли мы быстро устранить его?

Мы почти не разговариваем. За время совместной работы каждый из нас прекрасно понимает друг друга без слов, по одному взгляду кивку головой, выражению лица Быстро работаем тряпками, старательно обтирая все трубы, так замысловато переплетенные под капотом. Руки жжет от еще не успевших остыть деталей, но нет времени ждать: надо немедленно установить причину и место течи.

- Здесь, - киваю я на вновь показавшееся на трубе масло и стараюсь разглядеть трещину.

- Нет, - говорит Галка, - смотри выше, капля падает оттуда, потом течет по трубе.

Я поднимаю голову, стараясь проникнуть как можно глубже в сложный лабиринт труб. Мы обе не замечаем, как тяжелые капли падают и растекаются по лицу. Ясно! Опять этот проклятый хомутик!

Галка уже тащит нашу походную "каптерку". В полку нет экипажа, который не имел бы личной "каптерки". В большой инструментальной сумке или в ящичке у "технарей" хранятся запасные гайки, хомутики, переходники, винты. Все это богатство аккуратно по сортам нанизано на проволочку. "Каптерка", как самый драгоценный груз, перевозится и охраняется техниками и все время старательно, любыми способами пополняется.

С трудом сбрасываю прикипевший на дюрите треснувший хомутик. Галка подает новый; она молча оттягивает масляную трубу, давая возможность пролезть моим рукам в нужное место. Я знаю, что руки ей нестерпимо жжет температура мотора девяносто градусов, а в лицо льется горячая струя масла, заливая глаза, рот, забирается за ворот гимнастерки. Но главное сейчас быстро устранить течь. Пять... десять минут... Все! Мы садимся прямо на перемазанную маслом землю. С удовлетворением смотрим друг на друга. Смешное зрелище представляем мы сейчас, но мы уже привыкли, и наши черные блестящие лица не кажутся нам комичными. Галка запускает мотор, а я, уцепившись за подмоторную раму, чтобы не сорвало ветром от винта, смотрю, не покажутся ли вновь предательские потеки. Нет, все в порядке! Мотор чист!

Теперь мы путешествуем за воздушным баллоном. Сжатый воздух для машины - это возможность запустить мотор, убрать шасси, перезарядить оружие, вести стрельбу. Большой, в 60 килограммов, баллон мы находим у самолета техника Нины Шебалиной. Взваливаем эту "игрушку" на руки и осторожно несем к себе. Нашу машину уже атакуют вооруженцы. Их главный - Мария Щербатюк, маленькая, коренастая, черноглазая девушка, быстро и четко дает указания Лиде Тереховой и Вале Абанькиной. Приятно смотреть, как они ловко и быстро вкладывают ленты, перезаряжают оружие. Казалось бы, у них не хватит сил поднять тяжелые зарядные ящики. Но как уверенно они работают, как сильны их руки, такие маленькие и хрупкие с виду!

- Ну, все в порядке, технари! - приветливо машет рукой Щербатюк. Машина готова!

Они складывают свои маленькие инструментальные сумочки, захватывают боекомплект и быстро бегут к следующей машине.

А в левом боковом щитке уже видна согнутая спина радистки.

- Как слышите? Как слышите? Я - Третий! Как слышите? Я - Третий. Перехожу на прием! Отвечайте!

Так, в упорном труде день за днем идет наша работа...

Бои на Волге

На аэродроме в Средней Ахтубе несколько авиационных подразделений. То и дело поднимается пыль с уже подмерзающей по утрам земли. Одна за другой устремляются в небо машины. Еще греет солнце, хотя наступил ноябрь. День приходит в напряженной работе. Поздними вечерами, хорошо прогрев машины и укутав их, как младенцев, ватными чехлами, уставшие, мы возвращаемся домой. Живем в двух километрах от аэродрома.

Завтра праздник 7 ноября. На душе празднично, несмотря на тяжелое положение на фронте. Верим, что враг будет разбит, и скоро.

В три часа ночи старший лейтенант Санинский, техник звена, поднимает нас по тревоге. Так хочется спать: ведь каких-нибудь три-четыре часа, как мы улеглись, - и вдруг вставать.

- Вставайте! На улице мороз; могут замерзнуть машины! - объясняет Санинский коротко.

Быстро одеваемся и выскакиваем на улицу. Резкий холодный ветер бьет в лицо, сбивает с ног. Идти можно, только низко пригнувшись.

Аэродром. Совершенно темно. На ощупь развязываем чехлы. Санинский уже успел подогнать автостартер и водозаправщик с горячей водой. Пытаемся запустить моторы. Но сжатый воздух только прокручивает винты. Нет ни одной вспышки, моторы остыли.

- Открыть радиаторы, спустить воду! - командует Санинский.

Бросаемся выполнять команду. Все понимают нависшую угрозу. Если вода в радиаторе замерзнет и прихватит "соты", то неминуемо лопнут их тонкие стенки, и машины выйдут из строя.

В темноте нащупываем водяные краны. Они покрыты легким налетом льда. С трудом открываем их. Надо еще открыть верхнюю пробку на водяном бачке.

Ветер срывает нас с плоскости. Шаг за шагом по ледяной корке пробираемся к капотам. Но как удержаться на верхнем капоте, как дотянуться до лопасти винта, чтобы зацепиться за него? Только скорей - ведь открытая машина стынет быстрее! Наконец-то бак открыт! Надо вновь набросить чехол, чтобы задержать остаток тепла в моторе. Но и это оказывается делом не легким: обледенелые тяжелые чехлы ветер рвет из рук. Бросаешь вверх один конец, а второй летит по ветру обратно и сбивает с ног. Три раза я сваливаюсь с плоскости на землю. Но вот, наконец, с помощью вооруженцев Щербатюк и Краснощековой мы набрасываем и застегиваем чехол. Подъезжает водозаправщик. Струи горячей воды, подхваченные ветром, льются на руки, брызгают в лицо, заливают одежду. Нина Шебалина лежит под радиатором и пробует воду - лить надо, пока не пойдет горячая вода. Под машиной образовалась большая лужа. Промокшая до нитки, Нина командует:

- Давай, давай еще - чуть теплая!

Мокрая рука примерзла к лопасти винта, за который я держусь, вторая рука ноет от напряжения, удерживая открытым пистолет водозаправщика.