Владилен Воронцов - Судьба китайского Бонапарта

Надежды Чан Кайши, связанные с движением, не оправдались. Супруги Чан ждали от Шеферда содействия. У миссионера был удачный, по мнению Чана, опыт осуществления нововведений в Цзянси.

Правительство Чан Кайши в 30-е годы выслушивало иностранных советников, но никто из них не назначался на административные посты в правительстве. Чан Кайши сделал исключение из этого правила, когда назначил в 1936 г. Шеферда руководителем специальной комиссии, наделил его исполнительной властью. Конечно, пост не имел особого практического значения. Главное состояло в другом: Шеферд становился связующим звеном между Гоминьданом и миссионерской общиной, а через нее и странами Запада.

Шеферд привлек внимание мадам Кун. Богатейшая леди Китая претендовала на роль носительницы передовых идей, меценатки в сфере культуры и просвещения. Она попросила Шеферда подготовить программу для студентов на летний период. «Поместите в небольшой буклет, — напутствовала она миссионера, — несколько простейших дел, которыми студенты могли бы заняться, возвратившись к себе домой». Предполагалось, что новая программа получит наименование «Летнее студенческое добровольческое движение». Мадам Кун готова была субсидировать программу. Занялся Шеферд и другими делами. В сотрудничестве с шанхайскими профсоюзами и китайской торговой воднотранспортной компанией осуществлялся проект «плавающей по Янцзы рекламы новой жизни», для чего готовились специальные суда.

Чан Кайши, прославляя милитаристские цели своего предприятия по «обновлению жизни», по существу, приоткрывал клетку с тигром. Ведь милитаристскую окраску движению придавала прежде всего деятельность офицеров, ориентированных на державы «оси», получивших немецкую, итальянскую и японскую военную подготовку. Чан, как всегда, балансировал, поощрял проамериканские группировки, с надеждой взиравшие на Сун Мэйлин. Движение принимало все в большей степени милитаристский характер. Оно напоминало многим функционерам движение «синерубашечников», нацеленное на милитаризацию страны. Об этом говорилось в середине апреля 1936 г. на конференции функционеров движения. Управление движением постепенно брали в свои руки армейские офицеры. Иначе и не могло быть. Бонапартистский характер власти предполагал такого рода трансформацию.

«Что такое «движение за новую жизнь», которое я сейчас предлагаю?» — спрашивал Чан. И сам давал ответ: «Проще говоря, это полная милитаризация жизни граждан всей страны ради того, чтобы они могли культивировать храбрость, быстроту, выдержку перед лицом несчастий, терпение в тяжелой работе и особенно привычку и способность к объединенным действиям, готовность в любой момент пожертвовать собой ради нации».

В борьбе милитаристских клик, в варварском поведении японских милитаристов на китайской земле проявляло себя все экстремально-жестокое.

«Синерубашечники» в гоминьдановской структуре становились опорой деспотизма. В услужении у диктатора находились тайные службы, разросшиеся в разветвленную разведсеть. Чэнь Лифу руководил государственной разведкой, сфера деятельности которой выходила и за рубеж. Дай Ли возглавил контрразведку. В его ведении была и довольно многочисленная тайная организация террористического толка «синие стрелы». Среди ее членов — торговцы и банкиры, уголовники и вымогатели. Сюда же примыкали «синерубашечники».

Молодой генерал Чжан Цюнь входил в число наиболее доверенных у Чан Кайши лиц. Он, будучи главой личной разведки Чан Кайши, просеивал через свой аппарат всех приближенных к главнокомандующему. В конце 1938 г. в одной из бесед Чан Кайши был задан вопрос: «Зачем вам столько разведок? Не лучше ли объединить все эти подразделения?» Чан Кайши своеобразно разъяснил свою позицию: «Объединенная разведка будет иметь больше власти, нежели я сам. Может убрать меня? Могу ли я допустить это?!» Тем не менее Чан Кайши, видя, что руководители разведок, помимо Чжан Цюня, не раскрывают перед ним всех своих карт, решил все же создать Объединенное бюро разведок. Для контроля над этим органом он привлек своего племянника генерала Сюй Пэйчана, сделав его главой этой организации. Сюй Пэйчан, однако, продержался недолго.

Чан Кайши обнародовал указ, ограничивающий развлечения, ввел запрет на работу в ночные часы ресторанов и дансингов. Дай Ли, зная Сюй Пэйчана как повесу, внимательно проследил за главой нового бюро. И тот попался. Сюй устроил кутеж в одном из ресторанов Чунцина, заставив хозяина продлить работу заведения в часы, запрещенные указом Чан Кайши. Дядя, получив донос Дай Ли, не стал церемониться и отстранил племянника от занимаемого поста.

…Базарная площадь в центре Чунцина. Раздается вой сирены, громыхают хлопушки. Собирается народ. На площадь конвой выводит пять-шесть узников с завязанными белой тряпкой глазами. У каждогр из них на груди плакаты с надписью «бандит». Чаще всего такими обвинениями удостаивались коммунисты. Метрах в ста от «бандитов» выстраиваются солдаты. Раздаются залпы. Солдаты стреляют неприцельно, затем добивают свои жертвы, продлевая мучения несчастных. Такие сцены, по воспоминаниям очевидцев, можно было видеть не только в центре города, на окраинах, но и в сельских местностях. К трупам запрещалось подходить, они лежали в назидание другим. В тюрьмах применялись средневековые пытки. Жертвы содержались в ямах, в тесных клетках. Вот на заключенного накладывают деревянные колодки, закручивают их на болтах. Человек не может пошевелиться. На живот водружают перевернутый керамический сосуд, а под ним — голодные мыши. Трудно представить, какие муки испытывает узник в эти минуты… Или над закованным и находящимся в неподвижном положении заключенным помещали сосуд-капельницу, и вода, каплями падающая на его голову, обрекала жертву на чудовищные мучения. Многие пытки, которые использовались в тюрьмах, применялись и в фашистских застенках, недаром «синерубашечники» действовали под непосредственным руководством немецкой резидентуры в Китае.

В списки лиц, предназначенных к уничтожению, составленные в организации «синерубашечников», включались не только видные коммунисты, но и деятели культуры, писатели, редакторы различных периодических изданий, а также выступающие против Чан Кайши милитаристы и политики. Исчезновение людей становилось явлением постоянным. В Шанхае горели костры, в которых было уничтожено до 2800 изданий. Это были реалии деспотии.

Культ силы, беспощадность, неразборчивость в средствах, ненависть — все это в силу вполне объективных условий того времени не могли не воспринять «синерубашечники», так же как восприняла эти методы нацистская партия Гитлера. Бесноватый фюрер провозглашал: «Не существует никакой морали в международных делах, каждый хватает то, что может». Этот принцип пользовался популярностью и среди китайских милитаристов. В глазах Чан Кайши сила выглядела в качестве главного средства политики, хотя балансирование между различными военно-политическими полюсами призвано было компенсировать порой военную слабость перед противником.