Николай Зенькович - Маршалы и генсеки

На это мое распоряжение Кузнецов ответил, что согласно ранее мною данных указаний, патроны войскам он раздал и в настоящее время приступает к занятиям сооружений.

Командующий 10-й армией Голубев доложил, что у него штабы корпусов после военной игры оставлены для руководства войсками на том месте, где им положено быть по плану. Я предупредил Голубева, чтобы он войска держал в полной боевой готовности и ждал моих дальнейших распоряжений.

Коробков — командующий 4-й армией, доложил, что у него войска готовы к бою. Боеготовность Брестского гарнизона он обещал проверить. На это я Коробкову указал, что гарнизон должен быть на том месте, где ему положено по плану, и предложил приступить к выполнению моего приказания немедленно.

Явившись ко мне в штаб округа, командующий ВВС. округа Копец и его. заместитель Таюрский доложили мне, что авиация приведена в боевую готовность полностью и рассредоточена на аэродромах в соответствии с приказом НКО.

Этот разговор с командующими армий происходил примерно около двух часов ночи.

Прервем на минутку показания Павлова. Итак, мы знаем, что в составе Западного особого военного округа накануне боевых действий было три армии. Одной, дислоцировавшейся в районе Гродно, командовал генерал Кузнецов. Вторая находилась в Белостокском выступе — ею командовал генерал Голубев. Третья, под командованием генерала Коробкова, прикрывала Брестское направление. Это мы уяснили. Теперь мы знаем и то, что в два часа ночи 22 июня командующий округом после звонка наркома обороны переговорил со всеми тремя командармами, выслушал их доклады об обстановке и предупредил о возможных осложнениях этой ночью. Что касается командующего авиацией округа, то он лично прибыл в штаб округа к Павлову. Таким образом, все были на своих местах, никто не сомкнул глаз в ту тревожную ночь, и, следовательно, распространенные досужие упреки в беспечности высшего командного состава, который боевые действия застали сладко спящими дома в постелях, не имеют под собой оснований.

Продолжение показаний Павлова. В 3 часа 30 минут народный комиссар обороны позвонил ко мне по телефону снова и спросил — что нового? Я ему ответил, что сейчас нового ничего нет, связь с армиями у меня налажена и соответствующие указания командующим даны.

Одновременно я доложил наркому, что вопреки запрещению начальником ВВС Жигаревым заправить самолеты бензином НЗ и заменить моторы за счет моторов НЗ, я такое распоряжение отдал Копцу и Та-юрскому. Народный комиссар это мое распоряжение одобрил. Я обещал народному комиссару дальнейшую обстановку на моем участке доложить после вторичных переговоров с командующими армий.

В течение дальнейших 15 минут я получил от командующих следующую информацию:

от командующего 10-й армией — «Все спокойно», от 4-й армии — «Всюду и все спокойно, войска выполняют поставленную вами задачу». На мой вопрос — выходит ли 22-я танковая дивизия из Бреста, получил ответ: «Да, выходит, как и другие части». Командующий 3-й армией ответил мне, что у него ничего нового не произошло. Войска Иванова — начальника укрепрайона — находятся в укреплениях. 56-я стрелковая дивизия выведена на положенное ей место по плану; 27-я стрелковая дивизия тоже на своем месте, она примерно за месяц до начала военных действий мною была переведена из Сопоцкин — Гродно на Августов — Граево, Сухового. Эти места утверждены генеральным штабом.

Снова прервем допрашиваемого. От упреков, что советских командиров немцы брали в первую ночь войны тепленькими в мягких постелях, не остается камня на камне. В штабах шла интенсивная работа. Генералы не спали, войска выводились из городов и направлялись к местам боевого развертывания. Спрашивается, кому нужно было возводить напраслину на людей, честно и добросовестно выполнявших свой воинский долг?

Вопрос непростой, но мы попытаемся на него ответить. Немного погодя, по мере углубления в эту еще покрытую мраком тему.

Продолжение показаний Павлова. Я отправился доложить новую обстановку народному комиссару обороны и прежде чем добился Москву, мне позвонил по телефону Кузнецов, доложив: «На всем фронте артиллерийская и ружейно-пулеметная перестрелка. Над Гродно — до 50–60 самолетов, штаб бомбят, я вынужден уйти в подвал». Я ему по телефону передал ввести в дело «Гродно-41» (условный пароль плана прикрытия) и действовать не стесняясь, занять со штабом положенное место. После этого я срочно позвонил в Белосток. Белосток ответил: «Сейчас на фронте спокойно».

Примерно в 4.10—4.15 я говорил с Коробковым, который тоже ответил: «У нас все спокойно».

Через минут 8 Коробков передал, что «на Кобрин налетела авиация, на фронте страшенная артиллерийская стрельба». Я предложил Коробкову ввести в действие «Кобрин 41 года» и приказал держать войска в руках, начинать действовать с полной ответственностью.

Все, о чем доложили мне командующие, я немедленно и точно донес народному комиссару обороны. Последний ответил: «Действуйте так, как подсказывает обстановка».

ВОПРОС. Через сколько минут вы доложили народному комиссару обороны сообщение Кузнецова о том, что противник открыл в районе расположения его армии артиллерийский и ружейно-пулеметный огонь?

ОТВЕТ. Доложил я сообщение Кузнецова наркому минут через 10–12.

Сделав это уточнение, следователь разрешил арестованному продолжать изложение дальнейшей обстановки.

Продолжение показаний Павлова. После доклада народному комиссару обороны мною было отдано распоряжение штабу вступить в связь в соответствии с нашим планом и особенно в радиосвязь. Примерно около 5 часов по междугородному телефону обходными линиями мне доложил обстановку Кузнецов. Он сообщил, что войска противника им сдерживаются, но что Сопоцкин весь горит, так как по нему была произведена особо сильная артиллерийская стрельба и что противник на этом участке перешел в наступление, пока атаки отбиваем.

Примерно в 7 часов прислал радиограмму Голубев, что на всем фронте идет ружейно-пулеметная перестрелка и все попытки противника углубиться на нашу территорию им отбиты.

Генерал Семенов — заместитель начальника штаба фронта — мне доложил, что Ломжа противником взята, но контрударом 6-й кавдивизии противник из Ломжи снова выбит. С этого времени радиосвязь со штабом 10-й армии начала работать с перерывами. На мой запрос точно указать положение наших частей штаб 10-й армии шифром доложил, где какие дивизии находятся и обстановку, по которой было видно, что части на фронте успешно отражают атаки противника, нанося ему огромный урон. Против частей 10-й армии действует пехота противника со сравнительно небольшим количеством танков и что быстрым ударом в районе Семятичи был застигнут и окружен противником батальон связи 113-й дивизии. Противник на этот участок вывел крупные мехчасти, и наши войска ведут с ним упорный бой. В некоторых местах наша пехота под давлением танков противника отходит в общем направлении на Брест. В этой же сводке говорилось, что командующий 10-й армией бросает в атаку танкистов 13-го мех-корпуса (там было около 200 танков всего) и привлекает весь корпус для участия в общем бою и что он намечает использовать для удара и 6-й мехкорпус, который ему также был подчинен.