Альфред Шлиффен - Германская военная мысль

Ни один из противников не вступал в войну с твердо установленным принципом относительно пределов растяжения фронта боя и не стремился применять теории, приобретенные в мирное время. Длинные фронты возникли под давлением обстоятельств, под влиянием естественного стремления войск иметь для себя укрытие и все же использовать свое превосходное оружие. Поэтому нельзя сомневаться, что явления, обнаружившиеся на Дальнем Востоке, повторятся также и в европейской войне. В будущем поля сражения будут иметь и должны иметь совершенно другое протяжение, чем это нам известно из прошлого. Армии такой численности, как сражавшиеся у Кёниггрэца и Гравелота – Сен-Прива, будут занимать пространства, превосходящие те, на которых они тогда сражались, не меньше чем в четыре раза. Но что вообще могут значить те 220 000 чел., которые сражались у Кениггреца, и те 186 000 чел., которые сражались у Гравелота, в сравнении с массами, которые будут введены в дело в будущей войне?

Еще сорок лет назад всеобщая воинская повинность была достоянием одной Пруссии, и никто не завидовал в этом идейно ограниченному военному государству. После 1866 и 1870 гг. почти все державы поспешили присвоить себе эту тайну победы. Все здоровые и сильные посылаются отныне в казармы. Для того чтобы расширить контингенты, срок службы под знаменами по возможности сокращается, а срок состояния в кадрах военнообязанных по возможности растягивается. Ни одна держава не могла противостоять стремлению содержать максимальное число батальонов. Отстававший должен был опасаться, что он будет раздавлен.

Так как Германия со своими 62 млн населения ежегодно призывает 250 000 новобранцев со сроком службы в 19 лет, а Франция со своими 40 млн жителей – 220 000 новобранцев со сроком службы в 25 лет, то первая может призвать в случае войны 4750 тыс. чел., а вторая даже 5500 тыс. чел. Но эти цифры, независимо от убыли, образующейся в течение долгих лет, являются в большей или меньшей степени фиктивными. Человек, уходящий из казармы на фабрику или в угольные шахты, не может через 15 лет вспомнить те правила тактики, которым его обучали в его гарнизоне на плацу, предназначенном для парадов. Винтовка, из которой солдат ландвера стрелял в качестве новобранца в тире, давно продана какому-нибудь черному воину в колониях. Получаемое этим солдатом ландвера новое оружие внушает ему такое же недоверие, какое могло бы внушить гренадеру старого Фридриха игольчатое ружье. Фабричный рабочий, привыкший отправляться на велосипеде утром на работу, а вечером домой, едва ли сумеет, нагруженный винтовкой, боевыми припасами и ранцем, совершать ежедневно 30–40 км пеших переходов. Ландвер и ландштурм, территориальная армия и ее запасные части могут быть лишь в весьма ограниченном количестве и условно причислены к вооруженному народу. Из прочего их состава надо еще многих оставить в качестве гарнизонов крепостей и запасных войск. Если взять для сравнения 1870 г., когда ландштурма совсем не существовало, а ландвер можно было принимать в расчет лишь в очень небольшом размере, и все же из 1 200 000 чел. всей армии лишь 500 000 составляли полевую армию, то окажется, что в наше время полевая армия должна насчитывать более (но не намного) 1 млн человек. И все же такая армия велика по сравнению с армиями прежних времен, она велика также и для того, кто должен ею командовать и приводить ее в движение; с другой стороны, она мала, так как не обеспечивает ни превосходства своего оружия, как в 1866 г., ни численного превосходства над противником, как в 1870 г.; она окажется достаточной лишь в том случае, если возможно будет эти массы держать в одном кулаке и заставить их действовать совместно в направлении одной цели. И даже если это удастся, то не обязательно, чтобы вся эта масса войск была сосредоточена на одном поле сражения, которое должно превосходить поле сражения при Кениггреце в 20 раз. Ведь даже маленькое сражение у Дрездена состояло из двух самостоятельных частей. 16 октября у Лейпцига произошло три отдельных сражения. Сражение у Ле-Мана состояло из целого ряда отдельных боев! Речь должна идти не о соприкосновении частей на местности, а об их внутренней связи, необходимой для того, чтобы на одном поле сражения шла борьба за победу на другом. Сейчас несомненно лишь, что как общие сражения, так и частные, как самостоятельные, так и связанные друг с другом будут разыгрываться на полях и пространствах, которые окажутся бесконечно больше театров военных действий прежних времен.

Но как бы ни были велики поля сражения, человеческий глаз увидит очень мало. На обширном пространстве нельзя будет ничего обнаружить. Если бы не оглушала орудийная канонада, то только слабые огневые вспышки позволяли бы догадываться о наличии артиллерии. Нельзя было бы установить, откуда раздается треск пехотного огня, если бы время от времени то здесь, то там, появляясь на мгновение, не продвигалась вперед, как бы скачком, узенькая линия, чтобы затем так же быстро снова исчезнуть. Не видно ни одного всадника. Конница вынуждена выполнять свои задачи вне поля действия двух других родов войск. Нигде не видно Наполеона, расположившегося на высоте и окруженного блестящей свитой. Он сумел бы мало что обнаружить даже в самую лучшую подзорную трубу. Его серая лошадь была бы удобной целью для бесчисленных батарей. Главнокомандующий находится далеко позади в доме с обширными кабинетами, где можно иметь под рукой проволочный и беспроволочный телеграф, телефонные и сигнальные аппараты и множество ожидающих распоряжений автомобилей и мотоциклов, готовых к самым дальним поездкам. Там в удобном кресле перед широким столом сидит современный Александр Македонский, и все поле сражения лежит перед ним на карте; он передает оттуда по телефону зажигательные слова и получает донесения командующих армиями и корпусами, привязных аэростатов и управляемых дирижаблей, наблюдающих вдоль всей линии за движениями врага и за его позициями.

Эти донесения будут отличаться от донесений прежних времен главным образом величиной количественных данных и в меньшей мере своим содержанием. Довольно единодушно будут они сообщать – как они сообщают уже в течение веков, – что неприятель непрерывно укрепляется, что артиллерия несет большие потери, пехота не в состоянии продвигаться вперед и настоятельно требуется подкрепление. Полководец не сумеет выполнить этих пожеланий. Даже при наличии в его распоряжении сильного резерва, последний оказался бы вскоре исчерпанным, если бы он удовлетворял все призывы о помощи, которые могут казаться основательными, и посылал подкрепления во все стороны на расстояния многих миль и дневных переходов. Так как самый бой можно вести только относительно небольшим числом людей, то отправка крупных подкреплений, для которых вследствие ограниченности пространства не оказалось бы укрытий, лишь увеличила бы потери. Основная задача руководителя сражения заключается в том, чтобы задолго до встречи с неприятелем указать всем армиям и корпусам дороги, пути и направления, по которым они должны продвигаться, и назначить примерные цели движения на каждый день. Подход к полю сражения начинается тотчас же, как войска выгружаются из поездов. Корпуса и дивизии устремятся с вокзалов к тем местам, которые им предназначены по диспозиции сражения, причем одни будут форсировать свои марши, а другие – несколько их замедлять. Так как ширина фронтов боевых действий увеличивается, колонны, идущие к полю сражения, смогут совершать переходы, сохраняя по меньшей мере ту ширину, которая им предназначена в самом бою. Стягивание войск к полю сражения должно потерять свое значение. Те корпуса, которые вступят в соприкосновение с противником, должны будут вести сражение, не рассчитывая на дальнейшие подкрепления. Располагая 144 превосходными орудиями вместо прежних значительно менее совершенных 84, тысячами первоклассных винтовок, каждый корпус сумеет выполнить в десять раз более трудную задачу по сравнению с той, которая ему предстояла в эпоху ружей, заряжавшихся с дула. Если теперь фронт корпуса в три раза шире, чем сорок лет назад, то это свидетельствует не о распылении сил, а об их укреплении. С таким фронтом боя корпус может наступать, укрепляться на занятом пространстве, покрывать потери, доходящие до 50 %, и при всем этом сохранять резерв для решающего удара.