Яцек Вильчур - На небо сразу не попасть

В момент, когда наш инженер должен был получить удар молотом, появился какой-то офицер в форме Вермахта, с чёрной повязкой, вшитой в манжеты рукава. Офицер приказал прекратить убийства и отозвал Пташников в сторону. Сразу же после этого убитые были сложены в автомобиль, который выехал через ворота со стороны Карной [23] В данный момент эта улица существует только как тупик с въездом со стороны ул. Шпитальной и носит её номера. улицы. Инженера и остальных заключённых ввели в коридор. В течение часа приехало десять больших машин, которые остановились возле входных ворот у Казимировской улицы. В каждую машину втолкнули столько арестантов, сколько получилось, а между одной и второй машинами на маленьких открытых автомобилях ехали Пташники. По Казимировской, Яновской улицам и новой построенной дороге машины ехали на Кортумовку и здесь остановились. Заключённых из первых машин расстреляли внизу, в маленьком овраге, куда их приводили по одному. Последним заключённым велели сбегать вниз и стреляли по ним сзади. Именно в этой группе был наш инженер. Когда люди начали сбегать, сзади раздались выстрелы и тут же крики поражённых людей.

Инженер бежал всё дальше, вплоть до края оврага. Так как в него не попала ни одна пуля, он влез на достаточно отвесную сторону пригорка и начал сбегать вниз, в сторону клепаровского леска. Пташники непрерывно стреляли, но вблизи инженера уже не было никаких арестантов. Уже стреляли только по нему, но была ночь и плохая видимость. Инженер вбежал в лесок, а оттуда окружными дорогами пришёл в Клепаров, откуда он, переодетый в рабочего, добрался к нам. [24] Видимо, под Клепаровским лесом автор имеет в виду лесной массив, который начинается за улицей Винница и железнодорожной насыпью. Инженер, вероятно, вбежал именно в него, так как сами Кортумовы горки в то время, судя по старым фотографиям, не были ещё покрыты лесной растительностью.

Собственно обычных казней нет. Немцы и украинская полиция убивают, где получится, даже в подъездах домов. Стоит лишь о ком-то сказать, что был комсомольцем или что является евреем, и уже такого застрелят или забьют до смерти прикладами и пинками. На Краковской площади украинцы убили двух мальчиков-поляков, о которых кто-то сказал, что они, наверное, евреи. Потом выяснилось, что мальчики были поляками, а их родители были дворниками на улице Легионов. Украинские националисты и немецкая полиция разыскивают организационные списки партии, комсомола и даже школьных пионерских организаций. По найденным спискам забирают из домов людей — часто молодых юношей и девушек. Сначала их бьют и выпытывают фамилии и адреса других, а потом расстреливают на Лычаковских песках, в Винниках и на Яновском кладбище. Часто случается, что перед казнью насилуют молодых девушек.

По городу ходят украинские националисты и ищут русские и польские книги. Взламывают двери библиотек, читальных залов, выносят книги на улицу, а затем сжигают их. Уже уничтожили много библиотек и частных собраний. Сожгли даже книги из школьных библиотек, книжные фонды в интернатах и бурсах.

Продолжаются казни — гибнут, прежде всего, евреи, но расстреливают также и поляков. Немцы призвали всех владельцев иностранных паспортов явиться к губернатору для их продления. Во Львове было много лиц с иностранными паспортами. Немцы определили несколько разных условий для иностранцев. Тех, кто отозвался, поделили на несколько групп. Евреев — обладателей английских, чешских и австрийских паспортов — расстреляли в Бригидках и на Яновском кладбище. Нескольких американских граждан освободили, но приказали отмечаться раз в неделю в здании Гестапо на улице Пелчинской.

Люди говорят, что лучше всего обращались с гражданами южноамериканских государств.

В городе осталось немного русских, которые не смогли отступить с армией. Часть из них откликнулась на призыв немецких властей и получила идентификационные документы. Не все, однако, явились, поскольку были и те, кого немцы расстреливали сразу. У таких людей жизнь складывалась по-разному. Если их, нигде не зарегистрированных, хватали немцы, то расстреливали сразу же, как диверсантов.

Кроме того, эти русские часто старались перебраться в глубь Украины, где существуют партизанские подразделения. Некоторые находили себе место при семьях, где и работали — в основном, у частных лиц. Есть и те, кто умер бы с голоду, если бы не помощь поляков.

Жители далёкого Клепарова рассказывают, что стало трудно спать до утра, потому что недалеко от их домов немцы устроили резню. Под клепаровским лесом также сотнями расстреливают советских пленных, привозимых из-за линии фронта. Для невозможности опознания у этих пленных отбирают обмундирование ещё в железнодорожных вагонах, за несколько километров до Львова, и привозят на казнь уже полураздетыми. Жители окрестных домов находят немало писем от пленных во время перевозки их к месту казни. Письма написаны по-русски и по-украински, и солдаты просят о том, чтобы после победы над немцами эти письма доставили командованию русских войск.

Целый июль догорали склады на львовском аэродроме в Скнилове. Немецкие лётчики, заведующие этой территорией, привлекают всех желающих к тушению и спасению стен домов. Я вызвался поработать на аэродроме и в день за это получаю одну немецкую марку, суп и полбуханки хлеба. Кроме того, немцы позволяют забирать себе куски материи, вытащенные из огня. Куски эти невелики и чаще всего подгоревшие, но дома можно из этого что-то сшить или поменять у крестьян на картошку.

Прихожу на аэродром уже несколько дней. В некоторых подвалах ещё остались снаряды, складированные русскими. От огня вчера взорвался целый ящик гранат, которые убили двух моих коллег, работавших со мной. Это были Анджей Сова и Антось Ярановский. Теперь немцы уже сами не входят в подвалы, а посылают сначала нас. Мы нужны немцам, поскольку сами они не хотят гасить пылающие и тлеющие тюки материалов. Они даже упростили нам работу, присылают за нами машины, которые встают возле Большого Театра, а после работы отвозят нас обратно. Кроме супа и хлеба, дают каждому из нас по 4 папиросы. Отец сказал мне, чтобы я эти папиросы не потерял или не отдал кому-нибудь, потому что они поддерживают в нём жизнь. Кроме выделенных нам папирос, можно раздобыть также «щупальца», то есть окурки.

Несчастья настолько велики, что я доволен уже тем, что у меня нет сестры. Весьма трудно прожить в это время парню, а что уж говорить о девушке. В любом случае немцы цепляются к девушкам и поступают с ними, как обычно. [25] «Как обычно» — это значит стаскивают в парк Косцюшко и насилуют. Мама не позволяет младшему брату выходить со мной на улицу, потому что боится за него больше, чем за меня. Отец сказал, что я могу искать работу, т. к. он сейчас уже не сможет нас содержать, а из усадьбы бабушки и дедушки нет возможности получить помощь. Большую часть разграбили Советы, а остальное — украинские крестьяне после прихода немцев.