Евгений Матонин - Иосип Броз Тито

План Тито удался — в ночь на 9 марта под огнем авиации и артиллерии противника партизаны перешли Неретву. Сам он перешел на другой берег Неретвы одним из последних — 11 марта. Части НОАЮ смогли прорваться в Черногорию и Санджак. Главная цель операции «Вайс» или «Четвертого вражеского наступления», как ее называли югославы, не была достигнута. В эти тяжелые мартовские дни 1943 года Тито пошел на весьма необычный и дерзкий шаг, о котором историки не перестают спорить до сих пор. Он решил заключить перемирие с немцами.

Опыт переговоров с немцами у партизан уже был. Осенью 1942 года они достигли договоренности об обмене пленными, что позволило освободить старого друга Тито Андрию Хебранга, который с начала оккупации Югославии находился на нелегальной работе в Хорватии. В феврале 1942 года его арестовала полиция НГХ. После освобождения Хебранг занял должность политического секретаря ЦК КП Хорватии.

Теперь Тито тоже хотел обменяться пленными и договориться с немцами о том, чтобы обращаться с пленными и ранеными в соответствии с международными конвенциями. Не исключалось, судя по всему, и временное перемирие с немцами, которое бы партизаны использовали для борьбы с четниками. Когда Тито изложил Джиласу, Ранковичу и Пьяде свой план, Джилас спросил его: «А что на это скажут русские?» — «Ну, они ведь тоже думают в первую очередь о своем народе и о своей армии», — ответил Тито.

В предыдущих боях партизаны захватили в плен командира одного из батальонов 718-й немецкой дивизии майора Артура Штрекера. Его и решили послать через линию фронта с письмом, в котором партизаны предлагали начать переговоры. Немцы согласились и указали время и место первой встречи. Тито утвердил состав партизанской делегации. В нее вошли Джилас (под псевдонимом Милош Маркович), командир Первой Пролетарской дивизии Коча Попович и бывший адвокат Владимир Велебит (под псевдонимом Владимир Петрович), который прекрасно говорил по-немецки. Тито обратился к Велебиту еще и с личной просьбой — проследить за тем, чтобы его жена Герта Хаас была тоже включена в список для обмена военнопленными. Во время разговора Тито несколько раз возвращался к этой теме.

С мая 1941 года они с Гертой больше не виделись. Не видел Тито и своего сына Мишо. Герта оставалась в Загребе, в подполье, но была арестована. Правда, усташи не знали, кого именно им удалось захватить, иначе ее судьба могла сложиться по-другому.

Усташей ввели в заблуждение ее имя и фамилия — похожие на немецкие. И это спасло Герте жизнь. Что же касается ее с Тито сына Мишо, то партийная организация Загреба смогла пристроить его в одну из семей местных «фольксдойче» — хорватских немцев. В ней он и прожил почти до конца войны.

На рассвете 11 марта Джилас, Попович и Велебит, подняв белый флаг, отправились к немцам. Переговоры велись в Сараеве и Загребе, и договоренность об обмене пленными была достигнута довольно быстро — девять немецких офицеров обменивались на 17 подпольщиков и захваченных партизан, сидевших в концлагере усташей. Немцы удивлялись: почему партизаны настаивают на том, чтобы и Герта Хаас была в числе этих семнадцати человек? Джилас на это сказал, что она — подруга одного из партизанских генералов. Немцы удовлетворились этим объяснением.

Если верить Джиласу, то партизаны давали понять, что их главный враг — четники и что если немцы перестанут нападать на партизан, то и они готовы прекратить акции диверсий и саботажа против них. Немецкий генерал фон Хорстенау спросил, что партизаны будут делать, если в Югославии высадятся силы союзников. Ему ответили, что если это произойдет без договоренности с ними, то партизаны, безусловно, будут воевать против англичан и американцев. «Мы действительно в это верили, — писал Джилас, — что нам придется воевать с ними, если… они станут подрывать нашу власть, то есть будут поддерживать четников» [162] Djilas M. Wartime. New York, 1977. .

Тито всегда утверждал, что «мартовские переговоры» были всего лишь тактической уловкой Верховного штаба с целью выиграть время для того, чтобы разгромить четников и не дать им объединиться с войсками союзников, которые, как тогда предполагалось, могут высадиться в районе Южной Адриатики. «В Верховном штабе в конце марта сложилось впечатление, что немецкое командование поддалось тактическому маневру представителей Верховного штаба и временно приостановило состояние вражды», — вспоминал Тито [163] Цит. по: Гиренко Ю. Сталин — Тито. М., 1991. С. 154. . Но реакция Берлина на предложение партизан была резко отрицательной. «С мятежниками не ведут переговоров, — заявили там. — Их расстреливают!» [164] Ridli D. Tito: Biografija. Novi Sad, 1998. S. 194.

Однако обмен пленными все же завершился успешно. Среди партизан появилась и Герта Хаас. Все в окружении Тито знали, что он живет с Даворьянкой Паунович. Герта пришла к нему, однако застала дома только Даворьянку. Даворьянка сказала ей: «Знаешь, дорогая, в этой комнате нет места для двух женщин!» Возмущенная Герта нашла Тито. «Кто эта женщина? Разве я не твоя законная супруга?» — спросила она его перед всеми. Смущенный Тито смог только выдавить из себя: «Ну, договоритесь…» — «Мне не о чем договариваться!» — громко сказала Герта. Вскоре она уехала в Словению. Это был окончательный разрыв между ними. Тито она так и не простила.

Говорили, что после смерти Даворьянки в 1946 году Тито написал Герте длинное письмо, просил вернуться к нему. Ее ответ состоял из одного предложения: «Дорогой мой, Герта Хаас терпит от мужчины унижение только один раз!» [165] Simčič M. Žene u titovoj sjeni. Zagreb, 2008. S.131.

После войны она жила закрыто, отказывалась участвовать в торжественных мероприятиях и принимать государственные награды. Она вышла замуж и родила еще двух дочерей. Герта молчала и после смерти Тито, и после развала Югославии, хотя ей было о чем рассказать. В одном из редких интервью она сказала: «Нас разлучила война. Без войны все могло было быть по-другому» [166] Ibid. S. 126. . 9 марта 2010 года все газеты, радиостанции и телеканалы бывшей Югославии сообщили о кончине Герты Хаас. Ей было 96 лет.

О переговорах с немцами Тито не мог не сообщить Москве. Ответ пришел сухой и раздраженный, в нем явно чувствовались сталинские интонации: «Нас привело в замешательство то обстоятельство, что вы обмениваетесь с немцами пленными, что посылаете к ним делегации, которые ведут различные переговоры с немцами, а также то, что немецкий посланник выразил пожелание встретиться лично с вами. В чем дело?.. Просим вашего объяснения по этому вопросу». Тито не скрывал своего огорчения. Он попытался еще раз объяснить причину своих поступков и заверял Москву: «Можете быть уверены в том, что наша борьба и впредь окажется незапятнанной» [167] Цит. по: Гиренко Ю. Сталин — Тито. М., 1991. С. 157. .