Евгений Матонин - Иосип Броз Тито

Именно здесь, на этом небольшом клочке земли (его площадь составляет всего 4,7 квадратного километра) был создан самый известный и самый страшный югославский концлагерь. Для Югославии Голый остров стал таким же мрачным символом террора и репрессий, как ГУЛАГ для Советского Союза. Лагерь был открыт 9 июля 1949 года — в этот день на нескольких кораблях была доставлена первая группа заключенных из Хорватии.

На Голый остров попали многие известные и заслуженные югославские революционеры. Среди них были даже 12 участников Октябрьской революции и Гражданской войны в России, 36 участников Гражданской войны в Испании, 23 федеральных и республиканских министра. Были и самые обычные, и даже случайные люди. Одного из них забрали, например, за то, что он забыл поаплодировать на празднике, посвященном дню рождения Тито.

Режим на Голом острове был крайне жестоким. Избиения и издевательства над заключенными, по свидетельствам очевидцев, проходили ежедневно. Их обливали холодной водой или, наоборот, держали целыми днями на жаре, при температуре в 40 градусов, связывали колючей проволокой, пытали электричеством или заставляли лаять по-собачьи или есть собственные экскременты. Фантазия охраны была в этом смысле поистине неистощима, однако почти под каждую пытку подводили «идеологическую основу». Чаще всего заключенным задавали один и тот же вопрос: «„Ты за Сталина или за Тито?“ И требовали, чтобы тот громко кричал в ответ: „За Тито!!!“ — „За кого???“ — „За Партию!!!“ — „За кого???“ — „За народ!!!“ — „За кого???“ — „За социализм!!!“» От профессора из Черногории Блажо Раичевича потребовали, чтобы он покаялся в том, что в свое время не понял, что Тито — великий коммунист, а Сталин — нет. Раичевич отказался. Тогда несколько охранников повалили профессора на землю и начали прыгать на нем, пока он не умер [373] Ibid. .

Разумеется, о том, что происходило в концлагерях, югославская общественность не знала. Все выпущенные с Голого острова давали клятву под страхом возвращения обратно молчать о том, что с ними происходило на самом деле. Знал ли Тито, что происходит в лагерях? Если нет, значит, просто не хотел знать.

В августе 1951 года Ранкович прибыл на Голый остров. Естественно, к его приезду готовились. Зэки встретили Ранковича громогласным скандированием «Тито!» и «Тито — ЦК!». Ранкович увидел среди заключенных одного старого товарища и протянул ему руку, а тот — то ли от шока, то ли от слабости — потерял сознание и упал на землю. Когда Ранкович вышел из лагеря, то не мог сдержаться, «…вашу мать, — сказал он, — в кого же вы превратили наших людей?» Удивительно было слышать эти слова от человека, который являлся одним из разработчиков всей системы «исправления информбюровцев», однако после приезда Ранковича режим на Голом острове несколько смягчили. Впрочем, по другим свидетельствам, вскоре все послабления заключенным были снова отменены.

Газеты и журналы время от времени писали о бывших заключенных, которые «перевоспитались», вернулись к честной трудовой жизни и не уставали за это благодарить партию и «лично товарища Тито». После двух с половиной лет заключения «перековался», например, «первый информбюровец» Сретен Жуйович. Все это время против него не велось никакого следствия.

Осенью 1950 года к Жуйовичу в тюрьму неожиданно принесли газеты, которые он не получал со дня своего ареста. Потом Жуйович попросил, чтобы с ним встретился кто-нибудь из руководства. На встречу отправились Джилас и Ранкович. Разговор между ними получился вполне корректным.

«Что ты сейчас думаешь о конфликте с русскими после того, как ты все это прочитал?» — спросил Джилас. «Да они же империалисты!» — ответил Жуйович. «Ну и что ты теперь думаешь о своем деле?» — спросил Ранкович. «Я ошибся. Я очень сильно заблуждался». — «Ты должен объяснить общественности свою позицию».

Югославы использовали Жуйовича в весьма эффективной пропагандистской операции. Они распространили информацию о том, что он якобы убит в тюрьме. Когда же новость об «убийстве» Жуйовича попала в газеты и на радио Советского Союза и других стран «народной демократии» и они выступали с гневными комментариями в адрес «кровавой клики Тито», Жуйович появился перед общественностью. В «Борбе» было напечатано его покаянное письмо, а 25 ноября 1950 года он выступил на пресс-конференции, на которой было множество иностранных журналистов.

Накануне Тито заметил, что лучшим выходом было бы теперь освобождение Жуйовича из заключения. «Очевидно, — сказал он, — что в нем произошел переворот, и мы должны ему помочь». За это предложение члены политбюро проголосовали единогласно [374] Титов дневник. Београд,2009. С. 152, 153. . Вскоре Жуйовича действительно освободили из тюрьмы, а потом даже снова приняли в партию. Он работал коммерческим директором «Борбы» и директором Экономического института в Белграде, но до своей смерти в 1976 году в политическую жизнь уже не возвращался.

Судьба же Андрии Хебранга, еще одного из самых первых «инфомбюровцев», сложилась куда трагичнее. Свою вину он не признал и от поддержки Информбюро не отказался. 11 июня 1949 года надзиратель обнаружил его висящим на батарее парового отопления в камере тюрьмы Главняча. По официальной версии, Хебранг покончил жизнь самоубийством, однако многие в это не верят и утверждают, что Хебранга убили. Тайна смерти Хебранга не раскрыта до сих пор. Неизвестно даже, где он похоронен.

Итак, с возможным внутренним сопротивлением в партии и стране Тито удалось справиться достаточно быстро. В июне 1950 года он мог позволить себе даже призвать умерить подозрительность, захлестнувшую югославское общество, и не смешивать бдительность с бездоказательными обвинениями [375] Шахин Ю. Югославия на пути модернизации. 1947–1961. М., 2008. С. 117. .

Между тем немало югославов уже в первые месяцы конфликта оказались за границей. Побеги из Югославии превратились в серьезную проблему для югославских властей. Кардель даже как-то сказал: «Каждый день от нас бежит какой-нибудь коммунист, офицер или служащий». Это было, конечно, преувеличением, но побеги действительно продолжались.

После побега Арсо Йовановича самым известным и дерзким побегом из Югославии стал инцидент с генерал-майором Перо Попиводой, который на самолете — «кукурузнике» По-2 — перелетел с аэродрома в Земуне в Румынию. Потом случаи бегства с угоном самолетов стали повторяться довольно часто. Один пилот сбежал в Болгарию на самолете Як-9П, другой, туда же, на самолете Ил-2. Бежали летчики и на Запад. Скажем, за первые 10 месяцев 1951 года было отмечено 17 угонов самолетов, и 11 из них — в западные страны.

По официальным данным УДБ, за время конфликта из Югославии в страны «народной демократии» сбежали 263 военнослужащих, в том числе один генерал — Попивода. Интересно, что в то же время на Запад нелегально «ушли» 336 солдат и офицеров югославской армии.