Евгений Матонин - Иосип Броз Тито

В резиденции премьера на Даунинг-стрит, 10, Тито показали комнату, в которой находились десятки различных географических карт. При помощи специальной аппаратуры карты могли двигаться в зависимости от того, какой регион в данный момент интересовал премьера.

Черчилль попросил карты Адриатического побережья и, указывая на них тростью, сказал, что Триест сейчас малоинтересен. Для него, говорил Черчилль, всегда были интереснее и важнее так называемые Люблянские ворота — узкий проход в Южных Альпах, образующий естественный коридор для перехода из Центральной Европы в Средиземноморье и на Балканы. Эти ворота, по словам Черчилля, всегда имели огромное стратегическое значение. На обеде, который в этот же день давал британский премьер, неожиданно для югославов появилось вино из Словении. «Это тоже связано с Люблянскими воротами?» — спросил Тито, прочитав этикетку на бутылке. «Да, да. Это самые лучшие ворота для хорошего настроения», — пошутил Черчилль [456] Šlaubringer Z. Titovo istorijsko «ne» staljinizmu. Beograd, 1976. S. 145–147. .

Несмотря на такую благодушную атмосферу, никаких договоров, на которые рассчитывал югославский президент, в Лондоне подписано не было. Однако британцы пообещали, что не допустят посягательств на Югославию. «Мы ваши союзники, — сказал Тито Черчилль, — и если на нашу союзницу Югославию кто-нибудь нападет, мы будем гибнуть вместе с вами». «Для меня и для всех нас это была торжественная клятва, — прокомментировал эти слова Тито. — Нам не нужны подписанные договоры». Он подтвердил, что Югославия не будет формально вступать в НАТО, но подчеркнул, что «ничто не помешает выполнить нам свои обязательства, не вступая в этот блок».

Тито публично ничего не говорил о возможных изменениях в Советском Союзе после смерти Сталина. Однако в разговорах они с Черчиллем обменивались мнениями на этот счет. Британский премьер писал президенту США Эйзенхауэру, что Тито «твердо уверен, что смерть Сталина не сделала мир безопаснее…». Тито дал и свою оценку соотношениям сил в новом советском руководстве: «Маленков и Берия держатся вместе, но Молотов завис» [457] Цит. по: Едемский А. От конфликта к нормализации: Советско-югославские отношения в 1953–1956 гг. М., 2008. С. 61. . Эта оценка оказалась весьма точной.

Тито сумел расположить к себе англичан. В том числе и королевскую чету. На приеме в Букингемском дворце он вел непринужденную беседу обо всем с королевой Елизаветой и ее мужем герцогом Филиппом Эдинбургским. Иногда Тито переходил на английский язык. Он даже сел за рояль и сыграл Шопена, чем привел присутствующих в полный восторг. Правда, Тито и здесь не забывал, что он — коммунист. Во время обеда, когда в зал внесли блюда на золотых подносах, Тито начал хмуриться. «Что-то не так, господин президент?» — спросил его герцог Эдинбургский, сидевший рядом. «Да, я, конечно, понимаю, что в королевском дворце все должно быть роскошно, — ответил Тито по-английски, — но все-таки… эти золотые подносы… в этом голодном мире… Разве это не чересчур?» — «Да, вы правы, — ответил принц. — Они, наверное, слишком дорогие. Но, уверяю вас, сделаны из такого прочного материала, что их использование окупится многократно». Тито произвел такое сильное впечатление на королеву, что она якобы сказала: «Если этот человек — слесарь, то тогда я не английская королева».

Вечером 30 марта «Галеб» пришвартовался в Сплите, а на следующий день Тито специальным поездом прибыл в Белград. На центральной площади Братства и Единства его, по официальным данным, встречали 200 тысяч человек.

Свое молчание о событиях в Советском Союзе Тито нарушил только во время выступления на этом митинге. Говоря об умершем Сталине, он заметил, что «именно из-за него мы пережили самый трудный период в нашей истории, из-за него мы были в одиночестве, и под его диктовку советские руководители хотели раздавить Югославию, поработить, подчинить. Я считаю, — продолжал Тито, — что он очень скоро убедился, что ошибся и что другие ошиблись… Но он со всей силой вел „холодную войну“ и руководил ею, особенно против нашей страны».

Далее Тито перешел к анализу возможного курса нового советского руководства. «Не предпримут ли они, как более молодые и темпераментные, каких-либо непродуманных шагов, не ввергнут ли, возможно, мир в войну?» — спросил он. И сам же ответил, что не верит в это. По мнению Тито, они «будут все же добиваться, чтобы как-то найти выход из того тупика, в который завела их послевоенная политика». «Мы в Югославии были бы счастливы, если бы наступил такой день, когда они признают, что допустили ошибку в отношении нашей страны, — сказал он. — Нас бы это обрадовало. Мы подождем и посмотрим» [458] Броз-Тито J. Говори и чланци. Загреб, 1959. Кн. 8. С. 52. .

В первые месяцы после смерти Сталина казалось, что в советско-югославских отношениях все остается по-прежнему. В апреле 1953 года орган антититовской эмиграции в Москве газета «За социалистическую Югославию» поместила, например, статью «Белградский палач в гостях у английских правителей» — о визите Тито в Лондон [459] Правда. 5.05.1953. .

Тито в это время не раз говорил, что не видит пока признаков улучшения отношений с Москвой. Но даже если это и случится, то, по его словам, возврата к прошлым отношениям уже не будет. «Никогда не произойдет того, чтобы мы стали довеском Советского Союза и он вернул прежние позиции, которые раньше имел в нашей стране», — заявил он 12 июня во время встречи на Бриони с бывшим американским послом в Москве Дэвисом.

6 июня из Москвы поступило предложение об обмене послами. В Белграде его поддержали. 16–17 июня на Бриони прошел Пленум ЦК СКЮ, на котором обсуждались перспективы отношений с Советским Союзом. Тито изложил основные тезисы югославской позиции: Югославия не купится на «любую улыбку с их стороны», нормальными отношения станут только после «прекращения провокаций на границах», «мы будем внимательно наблюдать за развитием событий». «Югославия, — подчеркнул Тито, — единственная независимая страна и в отношении Востока, и в отношении Запада, и только в таком положении она сможет сыграть надлежащую роль» [460] Там же. С. 96–99. .

Два события, которые случились летом 1953 года, несколько затормозили улучшение отношений между Москвой и Белградом. Во-первых, это восстание 17–18 июня в Восточном Берлине, которое подавили советские войска. 18 июня «Бор-ба» поместила статью «Социалистические маски сбрасываются». «Массовость сопротивления, — писала газета, — показывает, что в этих странах в рабочие массы уже глубоко проникло осознание предательства со стороны руководства, построившего вместо социализма систему государственно-капиталистической диктатуры, подчиненную СССР как иностранной силе, которая не знает границ эксплуатации» [461] Борба. 18.06.1953. .