Татьянаа Иовлева - 100 знаменитых женщин

Но в то же время Элла жаловалась, что когда ей приходилось выступать в больших залах с резонирующей акустикой, то ей «очень не хватало ощущения интимности». Несмотря на всемирную известность, она всю жизнь была застенчива и одинока и не поддерживала отношений даже с теми музыкантами, с которыми успешно работала, встречаясь с ними только на записях и концертах. Преображалась певица лишь на сцене, чувствуя себя абсолютно раскованной и свободной.

В 1967–1970 гг. Фицджералд записывалась на студиях «Кэпитол» и «Реприз», решив добавить в свой репертуар популярные хиты того времени. Но этот эксперимент не нашел поддержки у публики, и Элла вернулась в новую студию Гранца «Пабло рекорде», где продолжила работу со своими давними друзьями Джо Пассом, Оскаром Петерсоном и Каунтом Бэйси. Гранц считал, что выступать даже шесть месяцев в году для нее многовато, но… «она любит петь, и остановить ее невозможно».

Второй страстью Фицджералд после пения стала кулинария. Во всех комнатах ее дома в Лос-Анджелесе были горы книг: «Мне их присылают со всего света. Поваренные книги захватывают не меньше, чем любовные истории – ловишь себя на том, что начинаешь сравнивать, какие блюда способны приготовить разные повара из того же мяса…» В силу этого увлечения Элле частенько приходилось бороться с полнотой и периодически худеть. Это при том, что перед выступлением она вообще никогда не ела, поскольку на сцене «было бы трудно контролировать дыхание».

Сотрудничество с Норманом Гранцем принесло певице большие доходы, что позволило ей много сил и времени отдавать общественной деятельности. Главное внимание она уделяла детям, создав специальный детский центр имени Эллы Фицджералд в Уоттсе, одном из районов Лос-Анджелеса. А в своем уютном доме в Беверли-Хиллз она жила в полном уединении в окружении двух собак и любила принимать племянницу, с которой ее всегда связывала тесная дружба.

Последние двадцать лет жизни всемирно известная певица провела в непрерывных мучениях и борьбе за жизнь. В 1971 г. после перенесенной операции по удалению катаракты она едва не ослепла и до конца жизни видела практически одним глазом. В 1985 г. было прервано концертное турне из-за проблем с легкими. Потом – сердечный приступ, обострение диабета и как следствие – ампутация обеих ног ниже колена. 15 июня 1996 г. она умерла.

Полвека Элла отдала любимому делу, во многом определив направление джазового вокала. Она была двенадцать раз награждена самой престижной американской премией «Грэмми», присуждаемой Национальной академией звукозаписи и техники, двадцать два раза получала призы читателей журнала «Даун бит» и была удостоена в 1980 г. награды Центра исполнительских искусств имени Кеннеди. Газеты восторгались: «Элла Фицджералд может спеть даже телефонный справочник».

В одном из своих последних интервью Первая Леди Джаза сказала: «Существует мнение, что начало карьеры обязательно связано с пением в церкви или со счастливым случаем в жизни. Дело же между тем не в истоках творчества, а в отношении к своему призванию, в умении переносить неудачи. Были в моей жизни счастливые увлечения, были и такие, которые плохо закончились. Мне бы не хотелось сосредоточивать на них внимание, как не хотелось бы никого осуждать, и все же я считаю, что повидала на своем веку столько удивительных мест, пережила столько прекрасных минут, встречалась с такими великими людьми, что все вместе могло бы составить замечательный рассказ».

Настоящее имя – Сесилия София Анна Мария Калойеропулу

(род. в 1923 г. – ум. в 1977 г.)

Выдающаяся греческая оперная певица, которая произвела революцию на сцене своим голосом и яркой манерой исполнения.

Ее называли непревзойденной, гениальной. Толпы поклонников обожествляли Марию Каллас. Лучшие оперные театры мира сражались за то, чтобы заключить контракт с ней. Когда певица выходила на сцену, публика, затаив дыхание, ловила каждую ее ноту, каждую фразу. Когда ее не стало, критики единодушно заявили: «Мы не увидим больше подобную ей».

Мария Каллас родилась 3 декабря 1923 г. в Нью-Йорке в семье греческих эмигрантов. Когда девочке исполнилось 14 лет, родители разошлись и Мария вместе с матерью и старшей сестрой вернулась в Грецию. Здесь ее мать, Евангелия, приняла решение сделать из Марии настоящую оперную певицу, потому что дочь отличалась неплохими вокальными данными. В афинской консерватории, в классе Эльвиры де Идальго она получила прекрасное музыкальное образование, освоила основы актерского мастерства и отточила свое потрясающее сопрано. Позднее Мария с любовью вспоминала свою талантливую учительницу, ведь именно благодаря ей имя Каллас стало всемирно известным. Эльвира де Идальго обладала настоящей школой бельканто и все свое мастерство передала Марии, для которой стала по-настоящему близким и родным человеком. Дома Марию не понимали, а отношения с матерью у нее не складывались. Евангелия не любила своего ребенка, дочь была для нее лишь возможностью реализовать честолюбивые замыслы.

Каллас была некрасивой близорукой студенткой, очень полной, застенчивой, неуверенной в себе. Но вместе с тем являла собой воплощение таланта и трудолюбия. Она усердно выполняла все требования педагогов. Пение стало для Марии радостью, смыслом жизни, а порой и самой жизнью. Так, в течение Второй мировой войны она неоднократно спасала себя и свою семью от голодной смерти, потому что многие солдаты и офицеры с удовольствием отдавали ей часть своих пайков, чтобы только послушать, как она поет.

Когда Марии исполнилось 17 лет, Эльвира де Идальго выхлопотала для своей способной ученицы место в Афинском оперном театре. Партия Сантуццы («Сельская честь» П. Масканьи) стала ее первым серьезным выступлением в опере и привлекла внимание к молодой певице. Многие критики с восторгом отмечали рождение новой звезды, что конечно же не понравилось другим певицам театра. Мария нажила в Афинской опере множество явных и скрытых врагов, которые всеми силами пытались помешать ее карьере.

Однажды, когда заболела исполнительница арии Тоски, руководство театра предложило Каллас заменить ее. Заболевшей актрисе эта идея не понравилась, и она отправила своего мужа в театр с наказом во что бы то ни стало помешать Марии. Дело не обошлось без драки, но Каллас все-таки пела в тот вечер. Когда она вышла на сцену, один ее глаз был гораздо темнее другого. Мария пела, мечтая отомстить своим обидчикам. В ее голосе было столько страсти, любви, отчаяния и боли, что публика пришла в восторг.