Владимир Чиков - Крот в аквариуме

Все дело в том, что сочинители различных публикаций из года в год уверяли и продолжают настойчиво утверждать, что «все уликовые материалы на шпиона Полякова, нужные для следствия, добыли военные контрразведчики». Конечно, так и должно было бы быть, но, к сожалению, на деле оказалось все далеко не так, что и является глубоким заблуждением, широко бытующим как среди военных контрразведчиков, так и среди авторов книг и газетных статей, в которых сообщалось о предательстве генерала Полякова и его разоблачении. И об этом как раз и свидетельствует основанная на подлинных документах книга Владимира Чикова. Он пишет об этом не для того, чтобы сразить литераторов, журналистов и историков разведки своей информированностью или упрекнуть кого-либо из них в нечестности и передергивании фактов, а чтобы читатель понял, на чьей стороне правда и что собой представляли задачи, реально стоявшие перед следствием.

По существу изложения видно, что полковник Чиков не только внимательно читал многотомное уголовное дело, но и скрупулезно изучал материалы следствия и предшествовавшей оперативной разработки. Он правдиво изложил и ту информацию, которую извлек из бесед с бывшими коллегами Полякова по работе в «аквариуме» и в зарубежных резидентурах ГРУ Генерального штаба. Поэтому главное и бесспорное достоинство книги ««Крот» в «аквариуме»» — в ее достоверности, в отсутствии излишне подробных описаний, которые склонны иногда вызывать только недоверие.

Создавая эту книгу о шпионе Полякове и о разоблачении его следователями КГБ во главе с начальником отделения Следственного управления КГБ СССР подполковником (позже генералом) Александром Духаниным, автор был предельно честным и непредвзятым, он стремился отделять вымысел от реальности и тем самым с беспощадной прямотой поставил вопрос: какой жизни достоин человек и как ее он должен прожить? Но об этом, как и о многом другом, должен задуматься сам читатель.

В этот день, 30 октября, случилось неожиданное событие для полковника Фейхи — сотрудника американской военной миссии при Военно-штабном комитете (ВШК) Организации Объединенных Наций. После семи вечера в офисе раздался телефонный звонок. Подняв трубку, Фейхи услышал взволнованный мужской голос:

— Это говорит полковник Генерального штаба Вооруженных сил СССР Дмитрий Поляков [1] По показаниям Полякова Д.Ф. в процессе следствия в Следственном управлении КГБ СССР. . Начальник секретариата советской военной миссии при ВШК.

— Здравия желаю, мистер Поляков, — поспешно ответил американец. — Слушаю вас.

— Мне необходимо по неотложному делу встретиться с руководителем вашей миссии генералом О'Нейли…

Фейхи почувствовал в голосе русского полковника большое волнение и подумал о том, что, наверное, произошло что-то непредвиденное, из ряда вон выходящее. Поначалу он несколько растерялся, потом вежливо ответил:

— Хорошо, я доложу о вашей просьбе генералу, но это будет только завтра. Сегодня его в офисе не будет. А что у вас случилось?

Наступило короткое молчание: теперь уже Поляков растерялся, не зная, как лучше ответить. Дыхание его в трубке заметно участилось, и он тихо, с некоторым раздражением обронил:

— О том, что у меня случилось, я расскажу вашему генералу. — И он положил трубку, даже не попрощавшись с американским полковником.

Подойдя к окну, Поляков вдруг как-то особо остро почувствовал свое одиночество, и как будто в одно мгновение все вокруг него стало ненадежно зыбким. А в голове возникли мысли: «Стоило ли говорить Фейхи о своем намерении встретиться с руководителем американской миссии генерал-лейтенантом О'Нейли? И при этом еще подчеркивать: по неотложному, важному делу? Не дай бог этот Фейхи проболтается кому-нибудь из знакомых советских граждан, командированных на работу в ООН?!»

После таких тягостных сомнений ему стало страшно, словно после звонка в офис американского генерала за его спиной начали совершаться какие-то сделки и его самого уже продают кому-то.

На самом деле так оно и было. В тот же вечер, 30 октября, полковник Фейхи позвонил в Федеральное бюро расследований США и сообщил о коротком телефонном разговоре с советским полковником Дмитрием Поляковым.

В среду утром руководитель советского отдела контрразведки ФБР Джеймс Нолан проснулся с сильной головной болью. Она явилась следствием неспокойной ночи: его мучили кошмары, которые перед рассветом внезапно уступили место размышлениям о загадочном звонке советского полковника в резиденцию генерала О'Нейли. «Что нужно этому русскому? Почему он не сказал, для чего нужна ему эта встреча с высокопоставленным официальным представителем США в ООН? И вообще, кто он — этот русский? «Чистый» военный дипломат или разведчик?» Решив, что многое должны прояснить материалы слежки за ним и, возможно, имеющееся на него досье в архиве, Нолан успокоился и задремал. Проснувшись с головной болью, он торопливо побрился, порезавшись при этом, что с ним случалось редко, принял холодный душ и, чтобы не тратить время на приготовление завтрака, сразу приступил к решению служебных вопросов: набрал номер телефона Дэвида Мэнли [2] Имя и фамилия изменены. — специалиста ФБР по Советскому Союзу.

Тот ответил не сразу. Услышав сонный, глухой голос Мэнли, Нолан, не извиняясь перед ним за ранний звонок — не было еще и восьми утра, с раздражением предупредил его:

— Ты должен быть у меня сегодня между десятью и половиной одиннадцатого со всеми материалами, которые должен был вчера собрать в архиве.

Ответа не последовало.

— Ты меня понял?

— Да, мистер Нолан, — еле слышно ответил Мэнли заспанным, вялым голосом.

Этот тихий, вялый голос привел начальника отдела в бешенство:

— Так у тебя есть что докладывать или нет?!

— Есть.

— Ну хорошо. Я жду тебя.

Ровно в десять Дэвид Мэнли вошел в кабинет шефа и, положив перед ним толстую папку с документами, направился к сидевшему за столом для докладов мужчине лет пятидесяти. Это был известный в ФБР разработчик острых операций, направленных против Советского Союза, Джон Мори [3] При допросах в Следственном отделе КГБ Поляков Д.Ф. называл его Джоном Муром. . Исполненный достоинства, высокий, седовласый Мори поднялся из кресла, сделал шаг навстречу Мэнли и, крепко пожав ему руку, спросил: