Виктор Смагин - Записки наблюдателя туманных объектов

Но прежде чем отправиться к ней, я бы предложил немного задержаться возле Великой галактики и попытаться отыскать ради спортивного интереса шаровое скопление NGC 288. Обладая интегральным блеском 8,1 m, оно размазано по площади диаметром около 13’, что вкупе с низким склонением –26° делает его далеко не самым простым объектом среди шаровых скоплений. Согласно новейшим исследованиям, возраст NGC 288 составляет около 12 млрд. лет, что делает его одним из самых старых объектов Млечного Пути. Скопление NGC 288 также примечательно своим положением возле точки Южного галактического полюса; отыскав слабое его пятнышко, можно попытаться представить, что смотришь отвесно вниз, если принять нашу Галактику за систему отсчета. Главное при этом — не потерять равновесие и не соскочить в бездну с поверхности нашей планетки, которая вдруг стала почти отвесным обрывом…

Спиральная галактика NGC 247

(Поле зрения 50’)

Кстати говоря, положение галактики Скульптора вблизи точки нашего галактического полюса означает, что оттуда наш Млечный Путь виден практически плашмя. Согласно грубым прикидкам, его звездная величина составит около 4 m, а поперечник — около 40’, то есть больше видимого поперечника Луны! Прекрасно, наверное, созерцать всю нашу Галактику с ее спутниками, включая «застрявшего» в дальнем от нас рукаве карлика Стрельца. И, скорее всего, уже в 150-мм телескоп Млечный Путь будет представлять потрясающее зрелище — с выраженным ядром, перемычкой, водоворотом спиральных рукавов и двумя спутниками на его фоне примерно 8 и 9 m— Магеллановыми облаками.

Теперь давайте вернемся к спутнице галактики Скульптора — спиральной галактике NGC 247 из созвездия Кита. Эта карликовая галактика находится на расстоянии всего около 7 млн. световых лет и является одной из самых близких за пределами Местной Группы. К сожалению, за более удобное расположение галактики над горизонтом расплатой служит ее очень низкая поверхностная яркость, ведь обладая практически одинаковым с NGC 253 размером, галактика под номером 247 в шесть раз слабее своей соседки. В телескоп было уверено различимо тусклое вытянутое сияние с чуть более отчетливой сердцевиной. Конечно, подробности структуры остались за пределами возможностей, ведь для этого пригодился бы уже, как минимум, 250-мм инструмент.

Наверное, стоит отметить звездочку 8 m, лежащую на южной оконечности галактики. В 150-мм инструмент она лежит на самой «кромке» свечения, хотя любая программа планетарий покажет, что на самом деле NGC 247 значительно больше в размерах и ощутимо выдается «за пределы» этой звездочки.

Так незаметно мы покинули экзотическое созвездие Скульптора и попали в более знакомое созвездие Кита, богатое, кстати, не только знаменитыми переменными звездами. Но это тема для совершенной отдельной беседы, мне пора уделить внимание гостям, принять участие в беседе, коль даже сама природа не располагает ни к чему другому. Октябрь, одним словом…

Нет, наверное, поры безрадостнее для всех нас, а для наблюдателя туманных объектов, в особенности, чем ноябрь. Тумана вокруг столько, что хоть загребай его лопатой — настолько он густой, а вот туманных объектов — ноль. Зачастую в нашей средней полосе бывает так, что за ноябрь не выпадает ни одной ясной ночи.

Что делать на даче в эту пору, я не знаю и не могу придумать ни одного рационального объяснения. Разве что поддержать атмосферу присутствия, смахнуть пыль с этажерок да сгрести грязную и скользкую листву в компостные кучи.

Грязи, кстати говоря, в наших местах поразительное количество. По правде говоря, русские селения никогда не славились излишней опрятностью, у нас же дело усугубляется самой природой липнущей к ногам субстанции, коей является жирный и непролазный чернозем. Распутица так сковала местную жизнь, что кажется, будто деревушка впала в спячку. Пустынные улочки, на которых лишь изредка промелькнет чья-то фигура, шум ветра, скрип мокрых деревьев… Собаки тоже не кажут носа и не заливаются лаем на каждого встречного.

Но, как известно, ноябрь — не совсем осенний месяц. Того и глядишь стукнут заморозки, которые уже не редкость, и вязкая жижа, портившая всем нервы, застынет за ночь, покроется инеем и хрупкой корочкой льда. По утрам оранжево-желтый пузырь солнца всплывает в белесой дымке облаков, словно яйцо, разбитое в молоко, в котором собрались замочить засохший хлеб и испечь гренок. Так бывает — не знаю почему — но порою по утрам ноябрьское солнце ласкает заиндевевшие луга своим дразнящим взором. Но уже через какой-нибудь час небо безупречно серое и совершенно однородное, без единой детали, без единого просвета в облаках.

Вряд ли можно найти в отечественной поэзии стихотворение, проникнутое нотками позитива по отношению к ноябрю. Как и в приведенном сонете классика Серебряного века Иннокентия Анненского ноябрь сплошь и рядом есть время, исполненное безрадостными пейзажами да унылым расположение духа, если не сказать большего — депрессией.

Но чем дольше облака скрывают от нас, наблюдателей, тайны глубокого космоса, тем радостнее момент встречи с чистым от туч и омытым последним дождем звездным небом. Согласитесь, всегда интересно после долгой поры вынужденного астрономического воздержания взглянуть на небо: «А что у нас там показывают?» В ноябре, как и в следующих за ним зимних месяцах на небосводе господствует Орион, хотя по вечерам нас все еще балуют своими прелестями Андромеда и Персей.

Но все же, какие именно небесные объекты можно проассоциировать с последним осенним месяцем? Если подойти со всей скрупулезностью и каждому месяцу выделить небесный интервал в 2 часа по экваториальным координатам, который попадает на полночь середины месяца, то ноябрю досталась вотчина от 3 до 5 ч по прямому восхождению. Так вот — этот сегмент небесной сферы, ко всему прочему, является самым бедным на туманные объекты!

Чуть ли не единственным из них являются Плеяды — одно, правда, из самых прекрасных рассеянных скоплений на небе. Я, наверное, не ошибусь, если скажу, что для большинства тех, кто читает эту книгу, Плеяды стали первым шагом, открывшим дорогу в чарующий и многообразный мир дип-скай объектов. Так же и я — впервые направил свой самодельный телескоп на Рюмочку — так шутя называла скопление моя прабабушка. Объективом «инструмента» служила очковая линза, приклеенная «Моментом» к картонной трубке; окуляр же обеспечивал увеличение около двадцати крат. Штатива, а тем более, монтировки у меня не было, поэтому зимой трубу свою я прислонял к оконному стеклу, а летом высовывал в форточку.