Эльхан Мирзоев - Мои останкинские сны и субъективные мысли

Вот ФСКН и ФССП. Их деятельность — это же наглядное пособие. По их медийной истории можно писать диссертацию «Основные тенденции развития российского телевидения (2000–2010 гг.)» Несколько лет назад ведомство, возглавляемое тогда другом президента, рекламировали все телеканалы с утра до вечера. Теперь рекламируют другое ведомство, тоже возглавляемое другом другого президента.

И думает Нургалиев — чем он, Рашид Гумарович, человек послушный, но тоже самолюбивый, хуже Виктора Черкесова или главы ФССП Николая Винниченко? Почему Минобороны можно, а МВД нельзя? Ведь создали этот «государственно-патриотический телеканал» «Звезда», который, якобы, «призван служить одним из инструментов сохранения национального наследия и патриотического воспитания новых поколений». Конечно. Сейчас. Армия за десять лет деградировала больше, чем в «лихие 90-е»: потеряла по всем видам вооружений — от авиации и танковых войск до стратегических ядерных сил [1], целенаправленно — потому что её власть боится больше, чем внешних врагов — превращена в сброд плохих парней, свалку железа, изъедена коррупцией, выдавливающей профессионалов и честных людей. И, естественно, с передавшейся от всего общества заразой неорабовладельческих взаимоотношений — дедовщиной среди солдат и иерархией виннеры-лузеры среди офицеров. А телеканал «Звезда» убеждает страну, что в армии всё хорошо. Понимаю, телеканал стоит дешевле, чем настоящая реформа, чем реальные дела. Вместо армии во время войны будет воевать этот телеканал, где воруют сквернее, нахальнее, чем в стройбатовской каптёрке? Как в августе 2008-го? Это была армия страны, претендующей на статус сверхдержавы? Даже зная о скором начале проверочного спектакля и сидя в Южной Осетии уже несколько месяцев, управляемая генералами-карьеристами эта армия оказалась неподготовленной к грамотным действиям и неповоротливой из-за старой ломающейся техники. Телеканал «Звезда»… Военный телеканал, а купить бронежилеты для своих сотрудников, выезжающих в «горячие точки», не хотят — нет денег. Зарплату не платят коллегам месяцами, людей обманывают и воруют чужие проекты — тоже, говорят, из-за безденежья. А для своего карманного аутсертинга гендиректор Григорий Кричевский деньги находит — устроил кормушку для себя, для друзей, бывших любовников и своих хозяев-генералов. Как «государственно-патриотическое», как «сохранение национального наследия» — всегда вот так вот получается: точно воровать будут. Пиар называется. Пропаганда, блин…

Идея нового проекта у Олега была такая: люди, которые столкнулись либо с криминалом, с нарушением их прав, либо попали в сложную юридическую ситуацию, рассказывают в студии о своей проблеме, о своей истории. Тут же сидят эксперты: юристы, адвокаты, правозащитники, чиновники из силовых структур (представители милиции, СКП, ФСБ), психологи, которые дают им советы — как поступить, рассказывают о юридической перспективе вопроса.

Темы планировались самые разные: от квартирных краж, расторжения брака и штрафов ГИБДД до незаконного увольнения, киднеппинга и криминального покровительства («крышевания») бизнесменов. Это был нужный проект! Полезный! И, наверняка, стал бы популярным. Ведь в стране благоденствует не только правовой нигилизм, но и правовой беспредел. И цель программы — чтобы сидящий у телеэкрана зритель, наблюдая за чужой конкретной проблемой, не только узнал, как защитить свои права в похожей ситуации, но и понял — что свои права защищать можно и нужно.

Программа начинала свою жизнь с правонарушения — плагиата. Предложенное Олегом название «Право народа» Наталья Никонова заменила на «Участок». Может, чтобы закрепить именно за своей персоной авторские права — дескать, раз название придумала она, значит, и права на программу ей принадлежат. Обычная практика с наплевательским отношением к авторским правам. Может быть, из-за шедшего по Первому одноимённого сериала — тоска по Сергею Безрукову. Возможно, «участок» из-за слова «участковый». А, может, потому, что ей в голову пришёл очередной креативно-дебильный лозунг (например, «Пусть на ваших участках будет всегда спокойно!» или «Наша участь зависит от нас самих!») — он ей очень понравился и Никонова решила под него адаптировать название программы… Не знаю. Вероятно, что всё это вместе.

Также руководство было против т. н. профайлов — небольших видеоматериалов о каждом герое — раскрывающих конфликт, его историю. Их предполагалось демонстрировать перед самым обсуждением проблемы, сразу после представления героя зрителям. Начальство решило — это слишком дорого: надо содержать операторов, корреспондентов, оплачивать командировки — ведь многие потенциальные участники живут в регионах. Да и не понимали они — зачем это нужно. Вот ток-шоу, обсуждение в студии — это понятно, это как в повседневной жизни — любимое занятие. А профайл — «Это шо такое? Это как …ррЭпортаж?», иди и объясняй, что репортаж, как ведущий жанр тележурналистики, незаменим в раскрытии проблемы, а репортажность — естественное состояние телевидения. Нет, это для них как маракуйя или джекфрут — понятно, что фрукт — и всё: как он выглядит? не опасен ли? Тяжело женской первоканальной душе постичь это.

Да, это наивно, но мы верили, что на Первом канале можно делать такой социальный, нужный людям проект. Не потому, что лично я такой честный — просто это интереснее, чем трэш и ржач: понимаешь, что не зря тратишь свою жизнь, да и много любопытного можно узнать.

— Лишь бы они не пытались превратить проект в очередное «Пусть говорят»? — в который раз делился я с коллегой сомнениями.

— Никонова мне обещала, что будет серьёзная программа. Подтянем сюда ребят нормальных — начальство согласно. Да и мы с тобой научимся ток-шоу делать.

Наступила осень, а проект всё не запускали…

Прошёл сентябрь…

Мировой кризис развязал руки российскому начальнику. На Первом началась первая волна массовых увольнений.

В начале октября в редакции случилась большая пьянка. Не помню конкретного повода, но глобальный повод напиться был. Страх не давал расслабиться некоторым коллегам даже под воздействием алкоголя.

— Нет, с нами ничего не случится! — с самого начала стала успокаивать Аида толи окружающих, толи себя, задав соответствующее настроение всему этому мероприятию. — Нет и ещё раз нет! Нас не могут закрыть. Ну, не могут нас сократить.

Выглядела она очень нервной — больше, чем обычно. Её слова окружающих не убеждали.

— Почему же?! — отозвался Влад Каменовский, единственный мальчик из её команды. — Даже бригады ПГ сократили. По максимуму почистили.

Раньше редакторский планктон Первого канала относился к проекту правовой программы, как к гадкому утёнку: пару раз в общей курилке про «Участок» я слышал мысль, что «там мутят какие-то нтвшники странные». Вот работать в программах «Пусть говорят», «Малахов+», «Розыгрыш», «Прожекторперисхилтон», «Модный приговор» и в остальном подобном теле-мусоре было престижно. В той же курилке их сотрудники могли часами с пафосом рассказывать о приглашённых на ту или иную программу «звёздах», высокомерно меряться друг перед другом именами из шоу-бизнеса и «Единой России». А ещё среди них было принято слегка поругать начальство и, красиво прикрыв веки рукой и растягивая слова, выразить недовольство зарплатой и ограничениями в медицинской страховке — это они называли «иметь собственное мнение». Почему-то, каждая вторая курила сигареты с ментолом.