Жорес Медведев - Из воспоминаний

В этой характеристике «братьев» немало неточностей и произвольных домыслов. Ехал я в Англию, конечно, не для создания «аванпоста» и не вез тогда и книгу «10 лет…». Она не была еще закончена и попала на Запад случайно, независимо от меня.

Мы уезжали в Англию 11 января 1973 года. Я решил ехать поездом, а не лететь самолетом, чтобы хоть из окна вагона посмотреть на часть Европы: Польшу, ГДР, ФРГ, Голландию. 9 января мне позвонила в Обнинск Елена Чуковская и передала просьбу Натальи Светловой срочно приехать в Москву. Наталья Светлова жила в центре Москвы с матерью Екатериной Фердинандовной и тремя сыновьями. Старший, Дмитрий, был у нее от первого мужа Тюрина, Ермолай и Игнат были сыновьями Солженицына. Солженицын в это время жил в поселке Жуковка на даче Ростроповича. Наталья Светлова сказала мне, что Александр Исаевич хотел обязательно меня увидеть перед отъездом.

Возможность для такой встречи была только 10 января. Мне следовало приехать на станцию на определенной электричке, Солженицын должен был встретить меня на платформе. Жуковка относилась к категории правительственных дачных поселков. Здесь были дачи нескольких членов Политбюро, министров, академиков. В Жуковке все еще жил В. М. Молотов. Здесь же была и дача академика А. Д. Сахарова. Поселок не был виден со станции, его заслонял лес. Территория Жуковки безусловно охранялась, но не была огорожена. Самым крупным домом здесь был именно дом Ростроповича. Его строили по проекту владельца. Это роскошная вилла с мраморными лестницами и концертным залом на пятьдесят-шестьдесят человек. Солженицын жил в пристройке – это изолированная квартира, предназначенная либо для шофера, либо для сторожа. Мы провели в разговорах около трех часов, длительная прогулка по лесу была для устной беседы, а в доме были сделаны некоторые записи. Солженицын был уверен, что и эта его квартира прослушивается КГБ.

Поводом для столь срочного приглашения в Жуковку была, как оказалось, передача по радио в переводе на русский язык статьи корреспондента АПН Семена Владимирова, опубликованная 8 января в газете «Нью-Йорк Таймс» и касавшаяся семейных дел и финансового положения Солженицына. Эта статья, распространявшаяся через Агентство печати «Новости», была полностью или в изложении опубликована и в других странах. Солженицын просил меня внимательно прочитать эту статью и дать на нее ответ. Суть статьи, по словам Солженицына, сводилась к тому, что писатель живет в роскоши, имеет две квартиры, одну в Москве, другую в Рязани, и большую виллу на берегу живописной реки. В швейцарском банке у Солженицына уже якобы накоплены миллионы долларов. В то же время в бракоразводном процессе Солженицын отказывается представить отчет о своем состоянии и дать достойное финансовое обеспечение своей жене. Из этой статьи было очевидно, что решение вопроса о разводе упирается в проблему, которая не предусмотрена советским законодательством.

Разводы в СССР обязывали мужа, требующего развод, платить алименты на детей и финансово обеспечивать жену лишь в случае ее инвалидности или жену-домохозяйку не имеющую права на служебную пенсию. К Решетовской это не относилось. Она работала доцентом, имела право на пенсию и была бездетной. В этом случае подлежало разделу лишь движимое и недвижимое имущество. Квартира в Рязани отходила Решетовской, дачка «Борзовка» – Солженицыну. У супругов были уже две машины, и их раздел не вызывал споров. Теперь, как было очевидно из статьи Владимирова, к Солженицыну предъявлялись и финансовые претензии, связанные с его гонорарами за границей. Западные читатели могли воспринимать эти требования как справедливые, так как в США, например, при разводе разделу подлежали и финансовые активы.

Вторая просьба Солженицына касалась недавно опубликованной в Англии и США биографии писателя, написанной Давидом Бургом и Джоржем Фейфером. Солженицын считал, что в этой книге содержится множество ошибок и намеренных искажений, и просил меня внимательно ее прочитать и написать подробную рецензию в разных газетах. Бург и Фейфер готовили книгу о Солженицыне давно, и Фейфер несколько раз приезжал в СССР для сбора материала. Часть сведений о личной жизни Солженицына он получил у Вероники Туркиной, двоюродной сестры Решетовской, и ее мужа Юрия Штейна. Весной 1972 года они эмигрировали из СССР и собирались обосноваться в США. Солженицын пытался остановить публикацию этой книги и публично назвал авторов «прохвостами», «собирающими сплетни».

Бург – псевдоним Александра Долберга, «невозвращенца» из СССР, попросившего политическое убежище на Западе во время туристической поездки. Фейфер был несколько лет корреспондентом в Москве от разных газет. Он специализировался на скандалах, судебных делах, тайной проституции в Москве и тому подобных темах. Книга Бурга и Фейфера «Солженицын. Биография» вышла в США и в Англии в конце 1972 года и вызвала обширную дискуссию в прессе.

Кроме этих двух просьб, имевших «срочный» характер, было несколько других. Важной была просьба установить контакт с адвокатом Солженицына Фрицем Хеебом, жившим в Цюрихе, и оказать ему помощь в некоторых делах. Главным из них была попытка Солженицына каким-то образом запретить публикацию на Западе воспоминаний Решетовской, которые она, как было известно Солженицыну, писала с помощью специально прикрепленных двух профессиональных журналистов АПН. У Решетовской оставался обширный архив, сотни писем Солженицына, большая коллекция фотографий. Солженицын считал книгу воспоминаний Решетовской проектом КГБ, задуманным для дискредитации писателя.

Для Солженицына было очень важно закончить бракоразводный процесс, который продолжался уже почти три года. Без регистрации союза с Натальей Светловой он не имел возможности легально жить в Москве. В то же время на даче Ростроповича он также жил «без прописки», и местная милиция уже два раза предупреждала его о необходимости покинуть эту «правительственную зону». Конфронтация писателя с властями обострялась, и уже шли разговоры о возможности его высылки из страны. Появление в Самиздате «Архипелага» или публикация этого произведения за границей не могли бы остаться без ответных действий властей.

Между тем высылка Солженицына за границу, которую он сам считал весьма вероятной, до окончания развода с Решетовской и регистрации брака с матерью его детей создавала множество проблем. В этом случае бракоразводный процесс пришлось бы завершать на основе западного законодательства, то есть с разделом всех финансовых активов Солженицына за границей, размеры которых были известны лишь адвокату Хеебу. Во время заседаний суда в Рязани Решетовская произносила длинные обвинительные речи и обычно требовала отсрочек на шесть месяцев, которые удовлетворялись судом. Но эти речи в Рязани не привлекали никакого внимания. На Западе все было бы иначе. Солженицын мог бы оказаться на длительный срок разделенным с детьми, а Наталья Светлова ждала еще одного ребенка.