Сергей Киров - Сталин. Очищение от «питерских»

Многим начинает казаться: не слишком ли мы далеко заходим, когда навешиваем такой ярлык на этих товарищей, неужели мы всерьез обвиняем этих людей в неверии в строительство социализма, неужели люди, столько лет работавшие бок о бок с Лениным, – который их воспитывал и который не только гладил их по голове, но иной раз и по затылку давал, – неужели они так и не поняли, что такое ленинизм? Товарищи, вспомним историю и прошлое тех товарищей, которые сейчас являются ярыми подручными Троцкого, это – Зиновьев и Каменев. Вы знаете, было время, когда мы по этому поводу ничего не говорили, но когда получается ничем не прикрытый рецидив, тогда невольно начинаешь вспоминать, что они писали десять лет тому назад по поводу возможности захвата власти в нашей стране. Если мы там вместо слова «власть» подставим слово «социализм», то ведь окажется, что десять лет тому назад они пришли, примерно, к тому, к чему они пришли сегодня. Те же аргументы, то же логическое построение, какое было тогда, дается и сейчас.

Конечно, сейчас имеется всякая «левизна», всякий «упор» и т. д. Но по поводу «левизны» лучшим аргументом, лучшим опровержением всей болтовни являются наши реальные достижения. Этого никаким маневром не затушуешь и не скроешь. Для каждого, кто сколько-нибудь способен здраво и объективно взглянуть на то, что делает пролетариат, держащий диктатуру в своих руках, это является лучшим свидетельством и лучшим доказательством. Конечно, любую область нашей работы можно сделать предметом какой угодно демагогии. Сапронов представил в Центральный Комитет нашей партии тезисы о нашем хозяйстве, тезисы, где критикуется наша хозяйственная политика, где все нехорошо: индустриализация – не индустриализация, а какая-то суздальская мазня, никакой по существу индустриализации нет; положение рабочих скверное, фабрики строятся медленно.

А что надо сделать, как вы думаете? Надо, говорят они, взять действительно настоящий курс на индустриализацию, так, чтобы в ближайшие годы мы действительно стали страной индустриальной; надо сделать так, чтобы в ближайшие годы у нас не было ни одного безработного.

Товарищи, каждый из вас, если бы захотел, мог бы написать такие приятные программы, что вот через полгода будет то-то и то-то, что через полгода проснемся мы здесь на Неве, а в нашей Неве не вода, а молоко, на берегах кисель, хлеба сколько хочешь, работай не то что восемь часов, а сколько хочешь, можешь вообще ничего не делать– словом, рай на земле. Это самый яркий, самый возмутительный пример преступной демагогии. Вопрос как стоит? Конечно, безработный с охотой будет слушать обещания, что через короткие дни у нас не будет безработицы, но я бы послушал такого автора, который сумел бы доказать, что у нас через столько-то месяцев и дней не будет безработицы.

Мы прекрасно понимаем, что многие задачи у нас еще не разрешены, мы знаем все болезни, все недочеты, все невзгоды, которые у нас имеются. Каким путем их изжить? Мы знаем, что из них сразу не выскочишь. Ленин говорил: «10–20 лет правильных соотношений с крестьянством и обеспечена победа в всемирном масштабе (даже при затяжке пролетарских революций, кои растут), иначе 20–40 лет мучений белогвардейского террора».

Можно, разумеется, пренебрегать историческими гранями, историческими эпохами, но это можно делать где-нибудь в юмористическом журнале, но не в политической работе, не в той партии, которая правит таким огромным государством. Это каждый должен понимать.

Отсюда, товарищи, можно сделать только один вывод: кто скатывается с ленинского пути, кто теряет нити, связывающие его с активными кадрами наших рабочих, кто почти на девять десятых порывает уже с партией, тому ничего другого не остается, как начать закидывать удочку к тем враждебным силам, которые несомненно в нашей стране имеются. Тут и надо вспомнить о тех этажах, которые будто бы затопляются и пр. и пр., вспомнить и сказать, что, действительно, эта проповедь в известных слоях нашего населения встречает очень хороший прием.

В частности, я совсем недавно прочел одну статью в «Последних новостях»– как будто бы ее писал Милюков, – где он разбирает вопрос о термидоре и, воздавая должное нашей оппозиции, говорит: термидор– да, но ведь это давно известная вещь, вся беда оппозиции заключается в том, что она поздно спохватилась. Это было известно еще с той поры, говорит Милюков, когда Ленин перешел практически к новой экономической политике – вот откуда ведет начало термидор, а теперь нужно ждать совсем других вещей. Но это признание– лучше поздно чем никогда, и в этом, по мнению Милюкова, заслуга оппозиции внутри нашей партии.

Вот на чью мельницу льется эта оппозиционная вода, это совершенно ясно. И не случайно поэтому, совершенно не случайно, что оппозиционеры начинают решать наши партийные споры на улице. Дело заключается не только в том, что Троцкий, вообще говоря, не умеет и не любит подчиняться партийной дисциплине. Там есть и другие, которые так же рьяно, так же настойчиво, с таким же упорством и нахальством идут разрешать ваши внутрипартийные споры на улицу.

Ясно, что люди теперь пришли к отчетливой мысли, что решать ту задачу, которую они поставили перед собой, партийными силами, внутри партии ни в коем случае нельзя. Поэтому надо помнить следующее: какие бы они предложения нам ни сделали, как бы лояльно оставшиеся из них в рядах партии на предстоящем XV съезде ни проявляли себя, – ежели идеология у них останется та же, троцкистская, то они все равно на другой же день после XV съезда пойдут в те группы, в те организации, в те слои, которые ведут борьбу с III Коммунистическим Интернационалом. В этом нет ни малейшего сомнения.

Можно высказывать сомнения насчет многого из того, что мы делаем. Можно договориться до очень больших обвинений. Согласитесь, товарищи: после десяти лет нашей работы, после тех несомненнейших успехов, достижений и упрочения командных высот диктатуры пролетариата, – договориться до того, что наш пролетариат сжимается, свертывается, а остальные классы разворачиваются, разворачивают политические, хозяйственные и всякие иные силы; договориться до того, что на десятом году пролетарской революции солнце перестало светить пролетариям и стало светить нэпманам и кулакам, на это, товарищи, не повернется язык ни у одного сколько-нибудь твердо стоящего на ленинских позициях коммуниста. Однако у Троцкого на это язык поворачивается, и он говорит это не шутя. Мы знаем, что Троцкий не совсем равнодушно относится к фразе; мы знаем, что он любит и уважает крылатую фразу. Но ведь должен он знать, что преступлениям против партии должен быть какой-то предел.