Джон Литтл - Брюс Ли. Путь воина

Брюс Ли родился в Сан-Франциско гражданином США, он был сыном знаменитого отца-китайца и красивой матери-европейки. Линда Эмери родилась в Эверетте, Вашингтон, у родителей шведско-английско-ирландского происхождения. Столь различная кровь смешалась в их сыне Брэндоне и дочери Шэннон. Результат великолепен, как могут подтвердить все, кто был знаком с ними.

И все-таки вскоре после рождения Брэндона (1 февраля 1965 г.) нашлись люди, которые чувствовали себя обязанными спросить: «Как же вы будете воспитывать своего сына в мире, где повсюду царят предрассудки?» Ли отвечал на этот вопрос соответствующей китайской народной сказкой.

Жил-был искусный мясник, который год из года пользовался одним и тем же ножом, а нож по-прежнему сохранял остроту своего прекрасно отточенного лезвия… Всю жизнь мясник работал этим ножом, и нож оставался все такой же острый и был исключительно хорош в работе. Когда мясника спросили, как ему удалось сохранить лезвие таким острым, он сказал: «Я иду вдоль твердой кости. Я не пытаюсь ни разрезать, ни разбить ее, ни бороться с ней каким-либо другим способом. Так я бы только сломал свой нож». В повседневной жизни человек должен идти вдоль препятствия. Пытаться атаковать его — это только сломать инструмент. И что бы некоторые ни говорили, препятствия — это не жизненный опыт какого-то одного человека или груп пы людей. Они — жизненный опыт всех. Я буду объяснять Брэндону все, что каждый, независимо от того, кто он и что он, должен знать с детства.

В Китае в магазинах продаются собачки неваляшки, вроде ваших клоунов-неваляшек. Они символизируют правило: «Девять раз упади, десять раз поднимись». Смысл этого правила — никогда не опускать руки, не унывать. Более того, помимо наставлений такого рода, я научу Брэндона идти вперед. Иди — и увидишь новое. Иди — и увидишь, как летают птицы. Иди — и оставишь позади все, что может воспрепятствовать жизненному опыту войти в тебя или, наоборот, выйти наружу.

Я расскажу ему, [что он не должен] отдаваться чему-либо целиком, без остатка. Что-то нужно оставить про запас. Английская поговорка гласит: «Не кладите все яйца в одну корзину», но это сказано о материальных вещах. Я же имею в виду эмоции, интеллект, дух. Я могу проиллюстрировать свои убеждения на примере собственной жизни. Мне еще многому нужно научиться как актеру. И я учусь. В это я вкладываю самого себя, но не целиком и полностью. Кунг-фу также занимает существенную часть моей жизни.

Наконец, образование Брэндона будет пронизано конфуцианским учением о том, что высочайший уровень человеческого поведения заключается в том, чтобы обращаться с другими так, как хочешь, чтобы обращались с тобой, плюс верность, ум и всецелое развитие личности с точки зрения понимания пяти главных жизненных взаимосвязей: власть и те, над кем власть осуществляется, отец и сын, старший и младший брат, муж и жена, друг и друг. Вооруженный этим знанием, думаю, Брэндон не пропадет.

Помимо обучения своих детей правильному отношению к расизму, Брюс Ли сам должен был бороться с этой проблемой — речь идет о роли Като в телевизионном сериале «Зеленый Шершень», которую ему предложили. Он ясно дал понять, что не заинтересован играть подчиненную роль, которая служит только дальнейшему закреплению стереотипа китайского персонажа, воплощенного в герое Хоп-синге в телевизионном сериале «Бонанза».

Ли дал понять, что ему придется предать некоторые из своих основных принципов, если он согласится играть роль Като:

Поначалу все это выглядело в точности так, как будто нанимали мальчиков на побегушках. Я сказал Уильяму Доузье [продюсеру фильма]: «Знаешь что, если ты собираешься подписать контракт, где все с косичками, и я тоже, и должен скакать под джаз, то ничего не получится». Раньше существовал своего рода стереотип такой труппы. Как с индейцами. Настоящего индейца никогда не увидишь по телевизору.

Много лет спустя проблема расизма стоила Ли главной роли в телевизионном сериале «Кунг-фу» — в фильме, в создании которого он принимал участие. Он узнал об этом накануне своего знаменитого «Потерянного интервью». По какой причине? Не то чтобы он не подходил для этой роли, нет. Просто он выглядел «слишком по-китайски», чтобы американская аудитория приняла его. Как обычно, Ли воспринял эту новость без зубовного скрежета и без взрыва негодования. Он знал, что подобная реакция ничего не изменит и что сам инцидент свидетельствует о социальной проблеме, которая намного крупнее американской телевизионной индустрии. Как всегда, он отнесся к этой потере с философской точки зрения:

Я уже решил, что нужно показать в Соединенных Штатах что-нибудь восточное — я имею в виду по-настоящему восточное. То есть все, что было раньше, — это одно и то же: косички и прыжки с воплями «Быстрей, шевелись!», раскосые глаза и прочее. А это все очень и очень устарело. Но вопрос стоял о том, как американская аудитория воспримет восточного человека в главной роли в телевизионном сериале, и, вероятнее всего, именно поэтому мое участие в сериале не состоялось. К сожалению, такие вещи [как расизм] действительно существуют в мире, вы понимаете? Как и в некоторых местах здесь, в этой стране, верно? Они думают, что, с точки зрения деловой мудрости, это риск — и я не порицаю их. Я имею в виду, что в Гонконге это в некотором смысле то же самое: если бы иностранец приехал в Гонконг, чтобы играть в фильме главную роль, а я был бы человеком, который этот фильм финансирует, я бы, наверно, тоже беспокоился о том, какова будет реакция публики.

Но, верный своей философии, Ли оставил надежду тем, кто стал жертвой расовой несправедливости. Он считал, что отдельная личность представляет все человечество и что счастье, знание и смысл, к которым мы стремимся и которых мы ищем в многочисленных разнообразных источниках вне нас, в конечном итоге живут внутри нас. И единственный способ преодолеть несправедливость — быть правдивым и честным с самим собой — со своей душой: «Он [расизм] не играет роли. Все будет в порядке, потому что, если вы честно выражаете самого себя, то, как люди воспринимают вас, не имеет значения, понимаете? Потому что вы добьетесь успеха. Вы сделаете это!»