Гульельмо Ферреро - Юлий Цезарь

Но цель Красса, вероятно, была путем захвата греческих городов Месопотамии привлечь врага из глубины Парфии к Евфрату, чтобы дать ему бой как можно ближе к провинции, в то время как, углубляясь в Парфию, он совершил бы ошибку, подобную ошибке Наполеона, двинувшегося на Москву. Красc, следовательно, поступил разумно, удалившись осенью 54 года в Сирию, где, ожидая весны и своего вызова, занялся сбором денег. Между прочим, он опустошил иерусалимскую сокровищницу и сделал попытку вступить в соглашение с царем Армении и другими независимыми или полунезависимыми князьями Месопотамии, каким был и Абгар Эдесский, большой друг Помпея.

Его план сначала казался удавшимся; весной 53 года гарнизоны, оставленные Крассом в Месопотамии, были атакованы парфянами. Парфянский царь действительно решил разделить свои силы, вторгнуться с лучшей частью своей пехоты в Армению и послать в Месопотамию почти всю свою кавалерию под начальством Сурены, или главнокомандующего, [273]с поручением стараться в свою очередь увлечь римлян как можно далее от их базы.

Оба противника поставили себе одну и ту же цель, употребили одну и ту же военную хитрость. К несчастью, Красc возгордился, что ему удалось слишком легко обмануть неприятеля. Как только он узнал, что парфяне приближаются, у него была только одна мысль: немедленно броситься на них, и он лишь боялся, что не поспеет вовремя. Беглецы, спасавшиеся из осажденных парфянами городов, приносили удивительные сведения: всадники были очень многочисленны, очень быстры, очень смелы и очень ловки в пускании с чудесной силой стрел из своих больших луков. Некоторые генералы возволнованные этими известиями, предложили пересмотреть весь план экспедиции. [274]Как раз в это время прибыл с 6000 всадников армянский царь Артавазд и объявил, что готов доставить еще 10 000 всадников и 30 000 пехотинцев, если Красc пожелает вторгнуться в неприятельскую страну через Армению, где из-за гор парфяне не могли бы воспользоваться своей кавалерией. [275]

Но упрямый старый банкир, нетерпение которого с каждым днем возрастало, отказался покинуть осажденных римлян. Он перешел в Зевгме через Евфрат с семью легионами, 4000 всадников и вспомогательными войсками и направился через Месопотамию по направлению к Каррам навстречу парфянской армии. [276]Семь легионов, кавалерия, вспомогательные войска, 500 вьючных животных, следовавших с провиантом и палатками за каждым легионом, должны были растянуться в длину более чем на 21 километр. [277]

Но едва армия тронулась в путь, как разведчики принесли еще более странные известия. Парфяне повсюду снимали осаду и удалялись; страна была покинута; на земле были видны следы многочисленных лошадей, по-видимому, указывающие на отступление армии. Эти известия вызвали сильное беспокойство в главной квартире. Какова была цель парфян? Кассий, зять Сервилии, следовавший за Крассом в качестве квестора и бывший осмотрительным молодым человеком, советовал генералу остановиться в уже завоеванных городах, чтобы собрать там более точные сведения о неприятеле, или, так как этим городам ничто более не угрожало, идти на Селевкию вдоль Евфрата по той дороге, по которой проходили 10 000 Ксенофонта. Правый фланг армии был бы тогда защищен рекой, и снабжение ее продовольствием было бы легким. Красc, казалось, позволил себя убедить и созвал военный совет. [278]

И на этот раз были правы те, которые колебались. Сурена хотел увлечь римскую армию возможно далее и заставить ее перейти реку Хабор, за которой уже начиналась пустыня. [279]К несчастью, Абгар Эдесский, прежний друг Помпея, которому Красc доверял полностью, был в соглашении с парфянами и сумел ловко возбудить нетерпение и жадность Красса. Парфяне, по его словам, намеревались перенести свои сокровища в горы; Красc должен был без замедления преследовать Сурену, настигнуть его и разбить прежде, чем он соединит свои силы с силами царя. [280]Таким образом, он заставил Красса совершить ошибку, за несовершение которой в прошлом году его упрекают историки. Нетерпение, алчность, доверие к своей судьбе, отвращение к перемене плана увлекли на этот раз Красса за пределы благоразумия. Он двинул свою армию по следам парфян и, надеясь быстро настигнуть врага, вел своих солдат очень длинными переходами во время страшной майской жары. Но дни проходили, утомительные переходы продолжались, а враг не был настигнут. Армия уставала и теряла мужество в этом нервном преследовании невидимого врага. Красc приходил в бешенство. Он не хотел возвращаться назад и в то же время боялся слишком уйти вперед. Начинали циркулировать слухи об измене. Однажды пришли послы армянского царя, чтобы предупредить Красса, что царь не может прислать ему войско, так как в его царство вторгся парфянский царь. Он снова советовал взять Армению за операционную базу и убеждал римлян, если они отвергнут этот план, избегать пустыни или равнин, где могла бы действовать парфянская кавалерия.

Кассий тотчас понял мудрость этого совета, но Красc, которого годы, усталость, беспокойство сделали раздражительным и которого судьба выбрала первым для искупления мании величия своей эпохи, рассердился на царя, давшего хороший совет. Он отпустил послов, пригрозив, что по окончании войны по заслугам накажет армянского царя, [281]и продолжал идти вперед, все еще не видя врага и не имея никаких известий. Наконец, после долгих дней утомительного перехода [282]в конце мая или в первых числах июня, когда армия только что прошла Карры и подходила к берегу Велика, несколько разведчиков возвратились, с трудом переводя дыхание. Они говорили, что недалеко встретили огромную неприятельскую армию, быстро двигавшуюся вперед в надежде захватить врасплох римлян и убившую почти всех разведчиков. Что побудило парфян таким образом напасть на него? Возможно, что они тайно были уведомлены Абгаром Эдесским, что римская армия пала духом и измучилась. Смущенные этим известием солдаты и многие офицеры желали расположиться лагерем на берегу реки, чтобы ожидать здесь неприятеля и изучить его способ сражаться раньше, чем вступить в битву. Но Красc после минутного колебания решил тотчас начать сражение, опасаясь, что враг снова ускользнет от него.

Он начал с приказа семидесяти когортам расположиться по фронту, глубиной в десять рядов. Этот маневр римские специалисты по тактике советовали делать, когда армия была атакована большими массами кавалерии. Но построиться на расстоянии двенадцати километров по фронту (такое пространство занимали бы семьдесят когорт, поставленных друг около друга) [283]армии, растянутой при походе приблизительно на 21 километр, нельзя было в одно мгновение. Красc в самой середине маневра потерял терпение и, переменив намерение, хотел построить в каре четыре головных легиона, поставив по фронту 12 когорт, подкрепленных конницей, а на флангах — по 8 когорт. [284]