Чарльз Уайтинг - Битва в Арденнах. История боевой группы Иоахима Пейпера

Американские самолеты бомбили всю растянувшуюся на сорок километров колонну — от Лодемеца на дороге от Линьевиля через Ставло и Труа-Пон до Шене. По наводке истребителей 109-й эскадрильи тактической разведки самолеты 365-й истребительной группы налетали на беззащитных зажатых на извилистых горных дорогах немцев со стороны Ла-Глез. Колонну бомбили целых два часа. Время от времени самоходная зенитная установка открывала огонь и пыталась вести бой, но ее хватало ненадолго, расчет скрывался в лесу или в подвалах близлежащих домов.

Этот первый бомбовый удар нанес колонне серьезный урон. Особенно пострадали те солдаты, которые имели опыт сражений только в России и никогда не попадали под авианалет союзников в Нормандии. Вернувшись к своим машинам, они еще долго нервничали, двигаясь дальше и опасливо глядя в темнеющее небо. Самое сильное впечатление бомбардировка произвела на солдат 7-й танковой роты, которая двигалась в это время через Ставло. Проезжая по извилистым улочкам, они открывали пулеметный огонь по всему, что движется. Уже на самом выезде из города один из огромных 72-тонных «Королевских тигров» остановился возле дома месье Ламбера под названием «Ле Картье» (стоянка). Из танка вылезли двое эсэсовцев с пистолетами и постучали в дверь. Ламбер открыл им дверь, и его тут же застрелили без единого слова. Затем, переступив через мертвое тело, эсэсовцы вошли в дом с громким вопросом:

— Американцы есть?

Мадам Ламбер слышала выстрел, но ей и в голову не пришло, что это убили ее мужа. Она вышла из кухни навстречу убийцам вместе со своей дочкой Клодин. Солдаты потребовали пива, и мадам Ламбер, дрожа от страха, поспешила выполнить заказ, оставив дочь наедине с вошедшими. И лишь вернувшись с выпивкой, она увидела, что ее муж лежит неподвижно в луже крови поперек порога.

Убийца проследил за ее взглядом, гоготнул, выхватил кружку из ее руки и осушил одним глотком. После этого оба вразвалку покинули дом, даже не взглянув на убитого, когда перешагивали через его тело.

Это было второе убийство, произошедшее в Ставло, предвестник того, что произойдет позже.

Бомбежка стоила Пейперу двух часов времени и десяти машин. Полковник кипел от злости и нетерпения. Прозвучал приказ, и колонна снова тронулась. Целью их движения был Вербомон. Город находился всего в восьми-девяти километрах, но на пути к нему протекала Льен, маленькая, но тем не менее непереходимая вброд река. Пейпер рассчитывал, что ему удастся застать целым мост в деревушке Нефмулин.

В кафе напротив моста солдаты 291-го саперного батальона торопливо разбирали взрывчатку. Снаружи для этого было уже слишком темно. Когда они вышли из кафе и побежали к мосту, с другой стороны холма уже слышен был лязг приближающихся танков. Сержант по пояс вошел в ледяную воду и принялся крепить взрывчатку. Еще один солдат перебежал по мосту реку и занялся тем же самым с другой стороны. Шум приближающихся танков становился все громче.

Колонна опоздала совсем немного. В тот момент, когда первая машина уже показалась на верху холма, мост взлетел на воздух в облаке дыма, обломков и огня. Пейпер снова выругался. Его путь на запад опять стал непроходимым. Оставалось только повернуть обратно.

Примерно в то же время, когда саперы взорвали мост в Нефмулине, по дороге справа от речки Льен осторожно пробиралась колонна немецких полугусеничных вездеходов. Им достался нетронутый мост — недостаточно надежный, чтобы выдержать вес «Королевских тигров», но вполне прочный для полугусеничных вездеходов. Теперь же им предстояло найти другой мост, по которому все же могли бы переправиться 72-тонные монстры.

Экипажи растянувшейся метров на сто колонны смотрели только на реку слева от себя. Солдат, притаившихся на холме справа, немцы не заметили, пока не оказалось слишком поздно. Раздался выстрел из базуки, и первый из вездеходов охватило пламя.

Тут же с холма раздался и треск стрелкового оружия. Выстрелила еще одна базука, и второй вездеход тоже остановился, охваченный пламенем. Экипаж быстро выбрался наружу и сумел загасить огонь, но ненадолго. Вслед за двумя первыми машинами подбили и третью, и четвертую, и пятую, так что остаткам немецкой колонны пришлось развернуться и броситься обратно.

Среди солдат на холме царил подъем, несмотря на то что их измотал целый день дороги в открытых грузовиках. Они радовались результатам своего первого удара, нанесенного противнику, и весело перешучивались, лежа в своих неглубоких окопах, второпях вырытых где-то за час до описываемых событий. Теперь они отдыхали, сняв тяжелые каски и впервые за день закуривая.

Командир с гордостью смотрел на своих солдат, стоя на вершине холма. Это был первый батальон, доверенный в его командование, и майор Мак-Каун, выпускник Вест-Пойнта, изо всех сил старался не обмануть доверия. До сих пор командир не был до конца уверен в своем батальоне, но теперь он видел, что солдаты хорошо поработали. Глядя на них, Мак-Каун чувствовал, что на 2-й батальон 119-го пехотного полка можно положиться. Потом майор вернулся к прерванной работе — допросу единственного имеющегося у них пленника, хмурого юноши из мотопехоты 2-й дивизии СС. По мнению майора, в штабе полка, торопливо разворачивавшемся где-то в тылу, будут рады любой информации. Солдаты тем временем докурили и принялись устраиваться на ночлег.

30-я пехотная дивизия, которая только что вступила в первый бой с частями Пейпера, носила название «Олд Гикори», [24] Гикори — американский вид ореха. Олд — это в переводе с английского и старый, т. е. крепкий орешек, и старина. (Примеч. пер.) поскольку была сформирована в Южной Каролине, на родине Эндрю Джексона, прозванного так за стойкость и выдержку. 30-я дивизия была ветеранской. Под руководством своего 52-летнего командира генерала Лиланда Хоббса, принадлежавшего к знаменитому «Классу 15» Вест-Пойнта, членами которого числились Эйзенхауэр и Брэдли, дивизия уже успела проявить себя в Нормандии в августе 1944-го. Тогда она встала на пути отчаянной контратаки четырех немецких дивизий, которые пытались прорваться к побережью и отрезать 3-ю армию Паттона, быстро продвигавшуюся по Бретани через узкий авраншский коридор. В ходе мортенского контрнаступления потери дивизии составили чуть ли не девять десятых личного состава, но и дивизия показала, чего стоит, особенно в ходе боев вокруг высоты 617, и заслужила тем самым себе новое прозвище, на этот раз от немцев — Мясники Рузвельта.

Во время мортенского контрнаступления одним из немецких подразделений, ударивших по тонкой и чрезмерно растянутой линии 30-й дивизии, был и «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Теперь же Мясникам Рузвельта предстояла встреча с тем же самым противником, и борьба на этот раз предстояла насмерть.