Даниил Журавлев - Огненный щит Москвы

Младший лейтенант, с трудом удерживая самолет, пошел на посадку. Но площадка, куда вынужден был приземлиться Родионов, оказалась ограниченной по длине, и истребитель врезался в земляную насыпь. Летчик-герой погиб. Михаилу Александровичу Родионову посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

[159]

Да, воздушный таран — это оружие смелых. Но для его осуществления недостаточно одной только смелости. Нужны огромная выдержка, мастерство, величайшая сила духа, сознание своего долга, огромная любовь к Родине.

Немецкие летчики почти никогда не шли в лобовую атаку. Если в ходе воздушного боя случалась такая ситуация, нервы у гитлеровцев не выдерживали, они отворачивали в сторону. И уж, конечно, ни один из них не отваживался на столь решительный и рискованный боевой прием, как воздушный таран. Сбитые фашистские асы неоднократно признавали, что слышали о таране, но не верили в его осуществление. Если в первые месяцы войны немецкие летчики еще вступали в бой на равных, то в дальнейшем атаковали лишь в случае численного превосходства или используя фактор внезапности. Атак «мессершмиттов» летчики ПВО могли ожидать, как правило, только со стороны солнца, из-за облаков или с большой высоты.

Воздавая должное мужеству и самоотверженности героев таранных ударов, мы в то же время настойчиво требовали от летчиков совершенствования огневой и летной подготовки, умения правильно использовать возможности бортового оружия, безукоризненной подготовки вооружения самолета к каждому вылету.

Весной 1942 года противник имел достаточно большое количество самолетов, в том числе и бомбардировщиков, на аэродромах Белоруссии, Прибалтики и в других районах, откуда в 1941 году люфтваффе совершали свои налеты на Москву. Однако активность вражеских ВВС довольно быстро снижалась. Если в марте 1942 года в зоне противовоздушной обороны Москвы появилось 660 самолетов противника, то в апреле — лишь 410, а в мае — 243. Командованию люфтваффе все больше самолетов приходилось направлять на поддержку своих наземных войск. Да и слишком уж высок был процент потерь при полетах в зоне мощной противовоздушной обороны нашей столицы.

И тем не менее мы не обольщались успехами. Постоянно поддерживали в войсках высокую боевую готовность. Ни один полет вражеского самолета в зоне Московского фронта ПВО, созданного в апреле 1942 года, не оставался незамеченным. Это требовало от воинов огромного напряжения сил. Особенно большая роль в

[160]

борьбе с воздушными разведчиками противника отводилась в этот период истребительной авиации.

Нужно сказать, что после напряженных боев 1941 года, когда истребители 6-го истребительного авиационною корпуса работали буквально на износ, у многих машин был почти полностью выработан ресурс моторов, да и сами самолеты, латаные-перелатаные, требовали замены. Были периоды, когда из 480 самолетов, состоявших на вооружении в наших частях, около одной трети машин не могли взлететь.

В особенно трудных условиях оказались летчики истребительных авиационных полков, на вооружении которых находились английские и американские самолеты, переданные нам по ленд-лизу. Союзники весьма скупо снабжали нас запасными частями и агрегатами, а качество их самолетов оставляло желать много лучшего.

Наиболее плачевное положение с материальной частью сложилось в 488 иап. Весь его самолетный парк в то время состоял из 18 машин типа «Харрикейн», и только 2 из них были исправны.

Всего в тот период мы имели около 70 истребителей иностранных марок, но лишь 20 из них могли подниматься в воздух. Да и ресурс их был на исходе. Весьма характерны и цифры боевых потерь. За второй год войны мы потеряли в боях всего 26 самолетов, из них 10 — иностранных марок (восемь «киттихауков», один «Харрикейн» и одну «аэрокобру»).

Следует сказать, что помощь по ленд-лизу, которой в какой-то степени пользовались и мы, не оказала существенного влияния на прочность противовоздушной обороны Москвы. И напрасно буржуазные историки сейчас пытаются утверждать, будто их техника спасла нашу страну.

Состояние самолетного парка 6-го истребительного авиационного корпуса явилось предметом пристального изучения и обсуждения только что созданного в ту пору Военного совета Московского фронта ПВО. И тут, как всегда, на помощь защитникам столицы пришли партийные и советские организации Москвы. Председатель Моссовета В. П. Пронин, ставший членом Военного сонета Московского фронта ПВО, мобилизовал на выполнение наших заказов предприятия столичной промышлен-

[161]

ности и этим во многом помог нам. Заказы наших авиаторов выполнялись всегда безоговорочно и быстро.

Руководящий состав Московского фронта ПВО. Слева направо: М. Г. Гиршович, В. П. Пронин, Д. А. Фуравлев, Н. Ф. Гритчин, А. В. Герасимов

Многое мы делали силами своего технического персонала. Сколько самоотверженности, трудолюбия, инициативы и мастерства проявляли механики, мотористы, оружейники, чтобы ввести в строй истребители, изрешеченные в воздушных боях пулями и осколками вражеских зенитных снарядов, пострадавшие при жестких посадках на грунтовые аэродромы! Они творили поистине чудеса, восстанавливая потрепанные машины. С большой благодарностью отзывались летчики о своих «технарях», обеспечивающих им безаварийную работу материальной части и в морозы, и в жару, и в дождь.

Одним из самых умелых «лекарей» авиационной техники считался старший техник-лейтенант Василий Иванович Морев. Он ведал вооружением самолетов и выполнял свои обязанности отлично. Тринадцать вражеских машин сбили летчики части оружием, подготовленным к бою Мореным. Василий Иванович первым освоил новые виды вооружения, и не только освоил, но и внес шесть ценных рационализаторских предложений, обеспечивших его лучшую эксплуатацию.

Немалые заслуги имел и другой оружейник — коммунист старший сержант Д. С. Сивоконь. Обслуживая самолеты летчиков Л. Г. Рыбкина, Н. А. Александрова, В. А. Киселева и К. П. Букварева, он помог им уничтожить в боях десятки неприятельских машин.

Тринадцать рационализаторских предложений внес авиационный ремонтник старший сержант Т. И. Пшеничников. Одно из них — новый способ замены шпаклевки на обшивке самолета — позволило сберечь сотни рабочих часов, а главное — значительно ускорить ввод в строй боевых машин.

Самоотверженно трудились моторист красноармеец П. Ф. Евтушенко, техник-лейтенанты А. В. Василенко, А. Т. Водолажский и многие другие воины, работавшие на земле, но обеспечивавшие победы в воздушных боях.

Я уже говорил, что инженерное оборудование боевых порядков зенитчиков, прожектористов, вносовцев потребовало от нас немало сил и средств в первые месяцы войны. Но то, что мы сделали тогда, было лишь началом. Увеличение количества войск и боевой техники столич-