Зиновий Гердт - Рыцарь совести

Живу я примерно в таком пейзаже. Твой Дезик. XII.79.

Дорогой Зяма!

Вчера получил истинную радость от твоего Понса. Приходится признать, что ты не ковбой и не герой-разведчик. Но ты дорос до своей фактуры. И вместе с ней твой артистизм, тонкость, ум — всё это вместе «производит глубокое». К этому всегда примешивается удовольствие сказать кому-то, а если нет кого-то, то самому себе: «Но это же Зяма!»

И Зяма, и не Зяма. «Зяма» — это форма причастности каждого друг к другу.

Поздравляю тебя с замечательной ролью. Ею ты, правда, слегка подкосил своего же Паниковского. Но искусство требует известной жестокости.

Еще раз спасибо тебе и за участие в моем вечере, все в один голос говорят, что ты был номер первый. Я готов стушеваться.

«Надо бы повидаться», — как сказал джентльмен, проваливаясь в пропасть. Будь здоров. Привет твоим. Любящий тебя Дезик. 1.80.

(…) Прости, если я пишу банальности, но, кажется, есть два типа актеров. Одни перевоплощаются в «другого», вторые остаются самими собой. Не знаю, в чем здесь суть, но для себя ясно различаю два эти типа. Когда первые слишком на себя похожи — это плохо. А когда вторые не похожи на себя — это тоже плохо. Ты — мне кажется — относишься к превосходному образцу второго типа актеров. И потому так долго «дорастал» до своей фактуры.

Ты прав, что наше лирическое начало где-то плавает в нашем поколении. Человеку нужна какая-то общность. А у нас лучшей общности не оказалось, потому что те, кто пришли после нас, если не хуже нас, то во многом чужды. Хотя бы в том, что им общность, кажется, не нужна. Впрочем, я не люблю качать права по этому поводу. Молодые (я вижу в основном молодых поэтов) мне во многом нравятся.

Дорогой Зяма! Я вижу, что есть у нас множество тем для разговоров и есть взаимная тяга к этому. Надо преодолеть застарелую привычку не встречаться.

Ты — я вижу — легко и много передвигаешься по разным местам. Я же засиделся у себя в Пярну. Давно никуда не езжу. Отчасти из-за малолетних детей, отчасти по лени, отчасти в отсутствие большой потребности. Тяжел я стал. Но зато трудолюбив, чего раньше в себе не замечал.

Погода у нас прескверная. Изредка, как всегда, пишу стихи. А в ожидании вдохновения сочиняю всякую всячину во всех возможных жанрах, кроме романа-эпопеи.

Мише Львовскому — привет. Только человек железного здоровья может так долго болеть. Я Мишу люблю и ценю, но он словно меня побаивается. Не то чтобы меня, но характера, способа веселиться, моего шума, который дурно действует на нервы в его больничной тишине. Кроме того, знает, что я никогда не относился всерьез к его вслушиванию в собственный кишечник.

Но это уже болтовня.

1958 г. Человек с планеты Земля

1961 г. Божественная комедия (телеспектакль) — Адам

Юрка — бесштанная команда (короткометражный)

1962 г. Семь нянек — Шамский

1963 г. Улица Ньютона, дом 1 — сосед с флюсом

1964 г. Зеленый огонек

1965 г. Год как жизнь — Борнштедт

1965 г. Город мастеров — художник + тексты песен

1966 г. Июльский дождь

Злостный разбиватель яиц

Авдотья Павловна — Горбис

1967 г. Фокусник — фокусник Виктор Михаилович Кукушкин

1968 г. Золотой теленок — Михаил Самуэлевич Паниковский

1969 г. В тринадцатом часу ночи — Баба Яга

1970 г. Вас вызывает Таймыр — человек в клетчатом пальто

Городской романс — старый и больной экономист

Карнавал — председатель жюри

Спорт, спорт, спорт

Шаг с крыши — Синяя Ворона

1971 г. Ехали в трамвае Ильф и Петров — капитан Мазуччио — дрессировщик

Даурия — генерал-майор казачьих войск Семенов

Живая вода

Тень — министр финансов

Жизнь и смерть дворянина Чертопханова — Мотель Лейба

1972 г. Необыкновенный концерт — конферансье Апломбов

Печки-лавочки — друг профессора Степанова

Продавец птиц

Масштабные ребята (телеспектакль)

Укрощение огня — лектор Карташов Артур Матвеевич

1973 г. Райские яблочки

1974 г. Автомобиль, скрипка и собака Клякса — музыкант/дедушка Давида

Соломенная шляпка — Месье Тардиво

Странные взрослые — Олег Оскарович Куке

1975 г. Бегство мистера Мак-Кинли — Эйнштейн

1976 г. Ключ без права передачи — Олег Григорьевич

1976 г. Розыгрыш — учитель химии Карл Сигизмундович

1977 г. Хождение по мукам — анархист Леон Чёрный

Орех Кракатук — мастер-часовщик

1978 г. Жизнь Бетховена — Николаус Цмескаль

Кузен Понс (телеспектакль) — кузен Понс

1979 г. Жена ушла — сосед

Место встречи изменить нельзя — Михаил Михайлович Бомзе

Особо опасные — Шварц

Соловей — советник Бомс

Трое в лодке, не считая собаки — кладбищенский сторож

1980 г. Адам женится на Еве — судья

Копилка — рассказчик

О бедном гусаре замолвите слово — Перцовский, продавец попугаев

1981 г. Будь здоров, дорогой!

1982 г. Ослиная шкура — поэт Оревуар

Я вас дождусь — Долманский

Сказки… сказки… сказки старого Арбата — Христофор Блохин

1983 г. Военно-полевой роман — администратор кинотеатра

Мэри Поппинс, до свидания! — адмирал Бум

Пацаны — судья

Я возвращаю ваш портрет (документальный)

1984 г. Без семьи — Эспиносс, музыкант-парикмахер

Герой ее романа — Прудянский

И вот пришел Бумбо…

Полоса препятствий — Михаил Сергеевич, реставратор

Одесские рассказы Исаака Бабеля (телеспектакль)

Orshabati — chveulebrivi dge — директор цирка

1986 — Гете. Сцены из трагедии «Фауст» (телеспектакль) — Мефистофель

1985 г. Белая роза бессмертия

Сказочное путешествие мистера Бильбо Беггинса Хоббита — Автор

Спасибо, доктор!

1986 г. Мой нежно любимый детектив — член клуба холостяков

На златом крыльце сидели — Водяной Царь

1987 г. Кувырок через голову — хозяин крысы

1988 г. Воры в законе — адвокат

История одной бильярдной команды

1989 г. Биндюжник и король — Арье-Лейб

Интердевочка — Борис Семеныч, главврач

Искусство жить в Одессе — Арье-Лейб

Поездка в Висбаден — Панталоне

Мир вам, Шалом!

1990 г. Детство Тёмы — Абрумка

1991 г. Затерянный в Сибири — бухаринец

Рукопись

1993 г. Я — Иван, ты — Абрам

Я, Фейербах

1994 г. Анекдотиада, или История Одессы в анекдотах — Агасфер

Простодушный — старый заключенный

Солдат Иван Чонкин — Моисей Сталин

Увертюра (короткометражный)

1995 г. Zadoc et le bonheur

1996 г. Ревизор (сериал) — Лука Лукич Хлопов