Павел Полян - Обреченные погибнуть. Судьба советских военнопленных-евреев во Второй мировой войне: Воспоминания и документы

Интересно, что получатели приказов № 8 и 14 обязывались их по ознакомлении уничтожить.

Для убедительности и научности прилагался еще и составленный в министерстве обзор народов и народностей СССР (Streim 1981:72).

Оба они попали в плен практически в один день (23–24 июля 1941 г.), оба прошли через одни и те же лагеря, где, вне всякого сомнения, были знакомы (дулаг 202, откуда они были отправлены — 8 и 18 марта 1942 г. — в шталаг XVII А, а уже оттуда в Маутхаузен). Еще одна «пара» в этой выборке — капитан Бовшевер и врач Абрамович, почти параллельно прошедшие через шталаг IIIВ (12 и 16 ноября 1943 г.) и вместе переданные в Заксенхаузен 3 февраля 1944 г. Третья «пара» — врачи Аген и Гриц, 21 октября 1942 г., оба переведенные в шталаг III В, а 12 января 1943 г. — переданные через гестапо г. Фюрстенберга-на-Одере в Заксенхаузен.

Впрочем, никто не поручится и за объективность заключения следователя Смерша Нозурачева, именно так, а не иначе обозначившего преступление М. Фрейдина (ГАРФ. Ф. 8409. On. I. Д. 604. Л. 119).

В частности, фимоз — патологическое сужение отверстия крайней плоти, не позволяющее обнажить головку полового члена. См. ниже случай Губермана.

Тем не менее в том, что он еврей, он все же признался нескольким вызывавшим его доверие людям, в том числе немецкому пастору-фельдфебелю.

А. Шнеер обратил внимание на то, что славянские идентичности брались лишь тогда, когда военнопленный-еврей не имел ярко выраженных еврейских черт.

Д.Б. Ломоносов сообщает о еврее-москвиче Михаиле, попавшем в плен летом 1944 г. Выучив в эвакуации узбекский язык, он и назвал себя при регистрации Михаилом Ходжаевым, узбеком. Бывшие в лагере настоящие узбеки говорили с ним по-узбекски и не выдали его (Ломоносов 2000, № и: 68).

До дня побега 4 ноября 1943 г. он проработал в шталаге Белая Церковь фельдшером Конжаровым. См. его письмо И.Г. Эренбургу от 10 мая 1944 г., отправленное с фронта в Румынии (Советские евреи 1993: 135–136).

Несколько таких случаев описаны в книгах А. Шнеева: например, истории Елены Воротчик и Якова Мейлаха, Ванды Можейко и Исаака Ривкинда, Неонилы Чистюхиной и Константина Ахиезера (Шнеер II: 190–195).

Зауряд-врач — формально не доучившийся медик, как правило, выпускник 4-го курса мединститута.

Еще один случай: Давид Яковлевич Гелевский, жил и работал под вымышленной фамилией Иван Андреевич Пустовой, что само по себе стало препятствием для получения им гуманитарного урегулирования из Германии (см.: Букалов 1996:157).

К сожалению, попытки восстановить источник записи пока ни к чему не привели.

Ряд таких случаев описывает и А. Шнеер (2003:185–196).

Интересно, что напрямую автор не называет ни национальности Минца, ни обстоятельств, вызвавших появление его псевдонима: место выхода этих воспоминаний в свет — 1980 г., г. Новозыбков Брянской области — по-видимому, не располагало к этим «деталям».

Объективности ради отметим, что ряд его сообщений о характере и размахе руководимой им подпольной работы едва ли могли хоть как-то соответствовать действительности.

Эта деятельность в лагере помогла ему пройти через послевоенную фильтрацию без осложнений.

Он, в частности, оказывал помощь участникам побегов (обувью, задержкой доклада о побеге и т. п.). Во главе подпольной организации в этом шталаге стоял Степан Павлович Злобин, впоследствии описавший эту деятельность в романе «Пропавшие без вести».

Во главе гражданской администрации в Одессе был поставлен профессор Георги Алексяну.

Благодарю Г. Кляйна, любезно указавшего на это фундаментальное издание, базирующееся на материалах Военного архива Румынии. Сведения без указания источника в данном подразделе восходят к этой публикации.

Для сравнения: англо-американских пленников было 1100 чел.

Небольшая коллекция, посвященная советским военнопленным в Румынии, имеется в Российском государственном военном архиве. Это фонд 1512 «Румынские концлагеря для советских военнопленных», состоящий из одной описи и 40 единиц хранения. Материалы, датированные временем с 1941 по 1944 г., охватывают следующие 12 номерных румынских «шталагов», но и их список все же несколько отличается от сети, описанной румынскими историками: № 1 — Слободзия-Ялоница; № 2 — Фельдиора-Брашов; № 3 — Галац (лагерь Индепенденца, или «Независимость»); № 4 — Васлуй; № 5 — Тирасполь (Бессарабия); № 6 — Дорнешты; № 7 — Бельун (Бессарабия); № 8 — Болград (Бессарабия); № 9 — Вулкан; № 10 — Александрия; № 11 — Тирасполь (Бессарабия); № 12 — Тимишоара.

Это обстоятельство, равно как и отсутствие большого лагеря Будешти в официальном перечне румынских лагерей, а также то, что в январе-феврале 1942 г. всех уцелевших к этому времени начали спешно вывозить из Будешти в Австрию, т. е. в Рейх, заставляет задуматься, а не являлся ли этот лагерь частью не румынской, а немецкой транзитной инфраструктуры для военнопленных, даром что на румынской территории?

О том, как начальство лагеря Фельдиора готовилось к таким посещениям, см. в упомянутом «Акте».

Это подтверждается и данными финских архивов, в частности, Военного архива (см. в письме М. Янзена Н. Малышевой и А. Войкову от 29 августа 2003 г.).

Существенно все же заметить, что такого рода передачи касались не только евреев, но и других военнопленных. Общее количество переданных составляло около 2958 чел. (см.: Spiegel. 24.11.2003. № 48).

Первая партия состояла из 7 человек, при этом известны имена трех из них: это парикмахер и «агитатор» Залман Кузнецов, преподаватель марксизма-ленинизма и полковой комиссар Александр Малкис и др., портной и «агитатор» Хаим Ошерович Лев.

См. ниже в настоящем издании в новелле об A.C. Вигдорове, чей «случай» оказался на удивление хорошо задокументированным.

Семен Израилевич имел боевые награды — орден Отечественной войны II степени, медаль «За оборону Сталинграда».

Интересно и удивительно, но статья О.Ю. Старкова «Они не сдались», посвященная теме побегов советских военнопленных из плена и базирующаяся на этой картотеке (Старков 1989), осталась практически незамеченной (в том числе и нами).

Эту реконструкцию реальных событий приходится приводить здесь в силу странно избирательного, но необычайно последовательного замалчивания руководителями проекта К.-Д. Мюллером и Р. Отто усилий и роли российской стороны в становлении этого проекта. В многочисленных устных и письменных презентациях промежуточных результатов проекта вышеперечисленные усилия, к сожалению, или замалчивались, или давались в сознательно искаженном свете. В обоснование такой политики К.-Д. Мюллер не постеснялся привести и такой «аргумент»: проект начинается лишь тогда, когда на него получены деньги. При столь специфической этической базе проекта, даже щедрое его финансирование со стороны немецкого государства не предохранило проект от весьма низкого качества его главного продукта — сканирования подольских картотек и занесения их информации в электронную базу данных. Это привело к трениям, а затем и к конфликтам между самими участниками проекта: в 2005 г. от участия в проекте был фактически отстранен Р. Отто, в 2006 г., вместе с Р. Келлером, публично заявивший о разрыве отношений с К.-Д. Мюллером.