Павел Полян - Обреченные погибнуть. Судьба советских военнопленных-евреев во Второй мировой войне: Воспоминания и документы

Тем самым никакой прямой связи между «функцией» жертв в советском государстве и их уничтожением не было: на практике срабатывала одна только «привязка» — национальная принадлежность жертв! И это дает П. Лонгериху (а вслед за ним и нам) серьезные основания полагать, что все разговоры о евреях-функционерах, включая и «Приказ о комиссарах» от 6 июня (см. ниже), не более чем ширма для куда более радикального устного приказа, с самого начала предусматривавшего ликвидацию евреев в целом (и поначалу, возможно, ограниченную евреями мужского пола).

Не забудем и то — впрочем, достаточно малоизвестное — обстоятельство, что даже среди советских моряков торгового флота — выходцев из балтийских стран, интернированных тотчас же после (а иногда и до!) объявления войны 22 июня, поводилась своего рода «селекция»: матросов-евреев обособляли и снимали с судов, тогда как неевреев оставляли на месте (Полян 2002:127).

Коль скоро это справедливо для мирного еврейского населения, то тем более это очевидно и для евреев — военнослужащих Красной Армии. Все они однозначно подлежали ликвидации, и для этого не нужно было дожидаться ни прибытия айнзатцкоммандо, ни боевых приказов Гейдриха, которые в действительности не более чем упорядочивали этот процесс. Первыми из числа советских евреев соприкоснувшись с вермахтом и СС (при сдаче в плен или вскоре после этого), именно советские военнопленные-евреи стали первыми по времени жертвами Холокоста в СССР.

И это совершенно принципиальное и до сих пор широко и охотно игнорируемое обстоятельство необходимо особо отметить и еще раз подчеркнуть: Холокост как система физического уничтожения немцами евреев хронологически ведет свое начало именно с систематического убийства евреев-военнопленных!

В самом начале весны 1941 г. подготовка Германии ко вторжению в СССР перешла в активную фазу.

Отдел охраны тыла ОКБ под руководством генерала Варлимонта подготовил и передал в штаб ОКБ проект «Директивы об особых областях, согласно указанию № 21 („Барбаросса“)». 3 марта начальник штаба ОКБ Йодль вернул его обратно с пометой о том, что в окончательном тексте фюрер просил бы учесть следующие указания: оперативная полоса сухопутных войск должна быть как можно менее глубокой, за нею следуют области не военного, а гражданского управления (рейхскомиссариаты и пр.), через которые и будут осуществляться политика на востоке [12] Далее следуют уже Генерал-Губернаторство и собственно Рейх. . Эти области насыщаются силами СС, полевой жандармерии и полиции, — войскам же предстоит сосредоточиться главным образом на военных задачах (Jacobsen 1967:143–144).

Указания эти Йодль получил, скорее всего, на встрече с Гитлером и Кейтелем, состоявшейся накануне. Тогда Гитлер, может быть, впервые коснулся вопроса, а что же делать с политическими противниками Рейха в СССР? Его собственная позиция уже вполне сформировалась: это будет борьба мировоззрений, борьба не на жизнь, а на смерть, поэтому — политических врагов следует уничтожать под корень, безо всякой оглядки на международное право. Из этого вытекала важность роли «чистильщика», которую фюрер отводил Гиммлеру и СС. В то же время тема экзекуций с самого начала не упускалась из виду и на сугубо военных подготовительных совещаниях.

Действия АК координировал непосредственно Гиммлер, в каждый отдел «1с» (контрразведка) армейского уровня он направляет связного офицера СС (рангом не выше начальника «1с»), но при этом экзекуции настолько, насколько это было возможно, осуществлялись не на глазах у войск. От имени своей группы армий Шах фон Виттенау потребовал ускоренного структурирования групп армий и доукомплектования частей полиции безопасности (в том числе для обеспечения безопасности войск на марше), а также максимально четкого распределения обязанностей и полномочий между ними и СС (ЦАМО. Ф. 500. Оп. 12454. Д. 209. Л. 121; см. также: Verbrechen der Wehrmacht 2002:57, факсимиле со ссылкой на: РГВА. Ф. 1303. On. 1. Д. 41. Л. 41).

Неделей позже, 13 марта, переговоры продолжились на куда более высоком уровне. ОКБ (Кейтель), ОКХ (Э. Вагнер), СС (Гиммлер) и РСХА (Гейдрих) обсуждали практически то же самое — распределение компетенций и обязанностей на оккупированной советской территории. Учитывая как указания Гитлера [13] Гитлер, как записал в своем дневнике Гальдер, еще раз повторил их 17 марта 1941 г. на встрече с Гальдером, Вагнером и начальником оперативного отдела ОКХ полковником Хойзингером, подчеркивая, что ангажированная Сталиным интеллигенция должна быть уничтожена. , так и пожелания Шаха фон Виттенау, новый проект, с одной стороны, предоставлял СС и АГ полную самостоятельность в вопросах карательной политики против местного населения, но с другой стороны — действовать они должны были по возможности скрытно и вне войсковых соединений ОКХ [14] Erlassentwurf zur «Regelung des Einsatzes der Sicherheitspolizei und des SD im Verbände des Heeres» (Ogorreck 1996:27–28, со ссылкой на: BA/MA, RW 4/v. 575, Bl. 43–45). .

Это «вне войсковых соединений», по замечанию Р. Огоррека, подчеркивало попытку армии (и прежде всего ОКХ) как можно более дистанцироваться от карательных органов. Деятельность последних регламентировалась строго фиксированными рамками и ограничивалась исключительно глубокой тыловой зоной сухопутных войск [15] Об организации тыла вермахта в СССР см.: Dallin 1958:106–107. .

Карательная же функция непосредственно в армейском тылу закреплялась за соединениями полиции безопасности (зипо) и СД, которым в этой связи присваивалось специальное обозначение «особые команды» (Sonderkommando, или ЗК). В их функции в первую очередь входили устройство гетто и «гражданских лагерей», охота за особо важными функционерами, архивами и картотеками враждебных Рейху организаций, действовавших в ближайшем тылу. Задача же физической расправы над евреями, в отличие от круга задач АГ и АК, хотя и не была им противопоказана, но фактически не была первостепенной, и часто палачами подготовленных ЗК жертв были не они, а как раз подоспевшие следом АГ и AK (Gerlach 1999:540).

25 марта Вагнер и Гейдрих встретились вновь. Результатом их переговоров стал новый проект указа об урегулировании деятельности полиции безопасности и службы безопасности в соединениях сухопутных сил от 26 марта.

Подготовленный ОКХ и РСХА проект указа был подписан командующим ОКХ фон Браухичем 28 апреля без каких бы то ни было изменений в тексте (International Military Tribunal, Nürnberg. Doc. NOKW 2080; рус. пер.: Наумов II: 122–123, № 417). Фактически указ означал и то, что АГ и АК могут приступать к своим «спец-операциям» только с известным запаздыванием по фазе, поскольку тыл сухопутных войск может возникнуть лишь тогда, когда сами войска продвинутся на значительное расстояние вперед.