Борис Григорьев - Карл XII, или Пять пуль для короля

В. А. Артамонов объясняет преступную пассивность русских установками господствовавшей в XVIII веке военной тактики, предписывавшей «не азардовать в сражении» и не увлекаться преследованием разбитого противника. О них упоминается и в «Правилах сражения», составленных царем после неудачного боя в Головчине. На мой взгляд, этот аргумент неубедителен — особенно с учетом новаторских подходов к этой самой тактике со стороны Петра, о которых тот же Артамонов с таким восторгом повествует несколькими страницами раньше. Нет, дело кажется значительно проще: и Петр, и его генералы «угорели» от победы и, вместо преследования и методичного уничтожения неприятеля, отдались на волю чувств восторга и радости. Русская эмоциональность, такая понятная и естественная в описанных выше условиях, стоила Петру и России еще двенадцати лет войны. Заздравные тосты Петра за «брата Каролуса» оказались весьма кстати для шведов.

Некоторые шведские и русские источники свидетельствуют о том, что на пути до обоза — около десяти километров — шведов постоянно обстреливали с тыла и флангов какие-то нерегулярные части: донцы, башкиры, татары, ногайцы, причем не только из ружей, но и из луков. Принц Вюртембергский, например, приводит численность этих преследовавших: две тысячи казаков и калмыков и шесть драгунских полков. Возможно, это были те самые шесть полков Волконского, посланные на помощь Скоропадскому, но, судя по всему, действовали они робко и нерешительно.

... Но если шведы оправились от шока поражения, то русские с радостями победы как-нибудь тоже справятся и непременно скоро появятся здесь, под Пушкаревкой. Поэтому, пока русские празднуют победу, нужно уходить. Бежать. В первую очередь, конечно, Карлу XII и его приближенным, а как быть с остальными тысячами солдат и офицеров?

Королю сделали перевязку на ноге и поместили в карету. Во время короткого совещания о том, что делать, Левенхаупт высказался за то, чтобы использовать опыт Лесной: бросить артиллерию и багаж и, распределив лошадей между солдатами, уходить из Пушкаревки как можно скорее. Но Левенхаупта не послушали, король распорядился иначе: он решил во что бы то ни стало сохранить ядро армии и вывести ее за Днепр. Он приказал ждать до вечера, а под прикрытием темноты сняться и со всем обозом, артиллерией и даже с 2900 пленными русскими двигаться к Переволочне. Так и поступили: на закате Кройц вывел артиллерию, потом пошла пехота, в арьергарде шла кавалерия, и разбитая армия беспрепятственно, в походном порядке, двинулась по Сенжарской дороге к Днепру. За авангард отвечал Юлленкрук, а за арьергард и охранение маршевых колонн — генерал Кройц. Часть пехоты посадили на лошадей, освободившихся после уничтожения и оставления на месте тяжелых и неудобных повозок и фургонов.

В Новые Сенжары около двух часов утра первым прибыл король, за ним — Юлленкрук, потом генералы. Кровать короля внесли в какую-то избу, перевязали ему рану и устроили «военный совет в Новых Сенжарах», правда, в отличие от военного совета в Филях, шведам не на чем было сидеть, и генерал-квартирмейстер вместе с Хордом и полковником Дюбеном сели на пол. Левенхаупт, заменивший Реншёльда, как самый старший военачальник, предложил королю перейти на восточный берег Ворсклы здесь, в Новых Сенжарах, и через татарские степи продолжить путь в Крым. Король спал, его разбудили и сказали, что русские следуют за шведами по пятам и что можно воспользоваться хорошим бродом в Новых Сенжарах. Король был обессилен и практически невменяем, от него могли добиться лишь краткого ответа: «Да, да, делайте как знаете».

Здесь к шведам присоединился драгунский полк генерала Мейерфельта, а Юлленкрук выехал вперед к Переволочне, чтобы осведомиться о средствах переправы через Днепр, Перед выходом армии из Новых Сенжар Зильтман, Понятовский и Левенхаупт, получившие сведения о том, что русские их преследуют, посовещавшись, предложили Карлу послать к русским парламентера — генерала Мейерфельта — с поручением искать встречи с царем. В задачу генерала, пишет Энглунд, входило задержать преследователей, дата шведской армии возможность уйти за Днепр, а заодно попытаться раздобыть сведения о размерах и планах русской армии. Для этого Мейерфельта снабдили «полномочиями» для находившегося в плену графа Пипера на ведение с царем мирных переговоров. Король надеялся оставить генерала под залог и вернуть Пипера из плена. Однако царь на хитрость не поддался: преследование шведов не отменил и Пипера из плена не выпустил [180] Царь отпустил Мейерфельта к Карлу XII в Турцию с предложением о мире, согласно которому Россия оставляла за собой Прибалтику и Южную Финляндию, Дания — Сконскую провинцию Швеции, а король Август восстанавливался на польском троне. Кроме того, Петр требовал в обмен на Пипера выдать Мазепу. Карл ответил отказом, но согласился на предложение начать переговоры об обмене пленными генералами. .

Когда Карла после отдыха положили снова в карету и шведы по западному берегу Ворсклы продолжили движение, находившийся при короле граф Бъельке попытался напомнить ему о броде через реку и о возможности перехода на ее восточный берег. Не открывая глаз, Карл XII пробормотал: «Юлленкрук знает дороги!»

А Юлленкрук конечно же все это время изучал дороги, в первую очередь его интересовали возможности переправы через Днепр у Переволочны. Один из мазепинских казаков сообщил ему, что в это время года Днепр можно перейти вброд. Естественно, он ему не поверил. Когда же Юлленкрук прибыл в Кобеляки, то встретился там с командиром южного отряда подполковником Сильверхъельмом, который заверил доверчивого старика, что часто бывал у Переволочны, знает там каждый куст и обеспечит армию необходимыми плавсредствами. В подтверждение своих слов Сильверхъельм позвал какого-то унтер-офицера и тот слово в слово повторил обещание своего шефа. Если у Юлленкрука и были какие-либо сомнения в правдивости заверений подполковника, то после слов унтер-офицера всякие сомнения конечно же отпали. Юлленкрука не надо учить, как искать дороги! Однако потом выяснилось, что собеседники не поняли друг друга: в то время как Юлленкрук имел в виду переправу через Днепр, то подполковник Сильверхъельм — переправу через Ворсклу у самого ее впадения в Днепр. Подполковник только что узнал из первых уст о деталях Полтавской битвы и находился в шоке, поэтому немудрено, что он плохо слушал собеседника и понял его превратно.

Марш на юг проходил практически вслепую, без всякого руководства. Единственный, кто хоть как-то переживал и чувствовал ответственность за маршрут, за армию, был Юлленкрук. Левенхаупт ехал, погрузившись в собственные мысли и бросая на окружающих полные апатии взгляды. Возможно, он все еще перебирал в своем уме детали своих стычек и разногласий с Реншёльдом.