Карл Сэндберг - Линкольн

Маленькая свинцовая пуля, меньше полудюйма в диаметре, пробивает голову Живой Цели с левой стороны…

Майор Ратбон вскакивает со своего стула. На него бросается, занеся нож, странное человеческое существо, очень подвижное, гибкий дикий зверь, прыгающий со стремительностью тигра, — не человек, а дикая кошка. Он делает быстрый опасный выпад и наносит удар в сердце майора, успевающего заслониться правой рукой. Кинжал глубоко пронзает ее, майор шатается, отклоняется, овладевает собой и успевает схватить сзади неизвестного, вскочившего на борт ложи. Тот снова полосует Ратбона кинжалом и прыгает в сторону сцены.

Публика не может разобраться: то ли это часть драматического действия, то ли происходит что-то необычное. Шелковый национальный флаг охватывает шпору на сапоге убийцы, и он падает в десяти футах от рампы; падает на левую ногу; хрустит большая берцовая кость чуть выше подъема.

О его преступлении публика все еще ничего не знает. Ее интересует, конечно, что означает появление этого стремительного черноволосого неизвестного с диким взглядом. Зрители видят, как он скачет огромными прыжками через сцену и исчезает в кулисах. Кто-то услышал крик Ратбона: «Держите его!» Кто-то бросился вслед за убийцей с криком: «Держите его!»

За кулисами он пробегает между ведущими актерами труппы, Лорой Кин и ее партнерами, с молниеносной быстротой бросается к дверце, ведущей на улицу. Там стоит скакун, которого держит под уздцы слабоумный мальчик по прозвищу Джон Земляной Орех. Убийца пинает мальчика и вскакивает в седло лошади. В общем от момента убийства до того мгновения, когда раздался стук копыт, проходит 60–70 секунд.

В зале театра все вскочили со своих мест. Тысяча человек стоит, двигается, суетится. Всех охватывает паника, страх перед тем, что может случиться через миг-другой. Многие стоят неподвижно, окаменевшие; они напрягаются, чтобы узнать, что случилось. Кто-то в душевной муке вопит: «Ради бога, что это такое… что произошло?»

Раздается вопль женщины. Впоследствии утверждали, что кричала миссис Линкольн. Вопль потрясает аудиторию, и многих от услышанного хватает дрожь. «Он застрелил президента!» Мужчины бросаются к сцене, перелезают через рампу. Проходы заполнены людьми, не знающими, что делать.

Прибывают 200 солдат, чтобы очистить зал театра. Теперь хаос возникает на улице. Одного мужчину обвиняют в том, что он выказал свою радость по поводу случившегося. Толпа тащит его к ламповому столбу, появляется веревка, его готовы повесить. Шесть полисменов с дубинками и револьверами в руках отбивают его и сажают в тюрьму ради его же спасения.

В ложе миссис Линкольн стонет и вскрикивает. Она успевает подхватить склоняющуюся голову мужа и не дает ему соскользнуть на пол. Майор Ратбон требует врача. Он бежит по узкому коридору, с трудом вытаскивает железный прут и открывает дверь. На балконе набилось полным-полно народу. Ратбон их всех сдерживает и пропускает лишь 23-летнего помощника хирурга Чарльза Лила из волонтерских частей армии.

Доктор с помощью находящихся в ложе укладывает Линкольна на пол, поднимает веки у раненого и обнаруживает признаки повреждения мозга. Он проводит растопыренные пальцы сквозь слипшиеся от крови волосы, находит рану, удаляет сгусток крови, ослабляет давление на мозг и восстанавливает еле заметное дыхание; появляется слабый пульс.

Доктор Лил, став на колени, пытается усилить работу дыхательных органов; он всовывает два пальца в горло несчастного и нажимает на корень языка, чтобы освободить гортань от выделений. Приезжает военный хирург Чарльз Тафт, за ним д-р Алберт Кинг. Д-р Лил просит их поднять руки Линкольна, а сам нажимает ему на диафрагму и грудную клетку с целью усилить работу сердца. Он добивается прерывистого дыхания и улучшения пульсации. Позже он рассказал:

«Я всем своим весом нажал на торс Линкольна, грудь к груди, лицо к лицу; несколько раз я набирал полные легкие воздуха и с силой вдувал его в рот и ноздри раненого. Добился улучшения дыхания. Выждав некоторое время, я приложил ухо к его груди и нашел, что работа сердца улучшается. Я приподнялся, наблюдал за ним несколько секунд, увидел, что президент в состоянии дышать самостоятельно и что мгновенная смерть предотвращена. Тогда я поставил свой диагноз и прогноз:

— Рана смертельна; он не выживет».

Врачи решают, что теперь можно перенести президента в какой-нибудь близлежащий дом и уложить его в постель.

Солдаты под командованием капитана очищают коридор, битком набитый любопытными.

— Вон отсюда, сукины сыны! — кричит взбешенный капитан.

Солдаты и врачи несут президента к лестнице. Д-ра Лила спрашивают, можно ли отвезти Линкольна в Белый дом.

— Нет, — отвечает доктор, — он умрет в пути.

В ночном небе сверкает белая луна, по ней пробегают тяжелые, серые тучи. Вся Десятая улица, от самого входа в театр, запружена несметной толпой. Пронести сквозь нее президента нет никакой возможности. Тот же капитан подходит к Лилу:

— Доктор, приказывайте: я выполню любое ваше приказание.

Лил просит расчистить проход к ближайшему дому напротив. Капитан обнажает саблю, приказывает толпе расступиться. Ему повинуются. Процессия возобновляет свое медленное движение. Несколько раз она останавливается, и д-р Лил снимает с раны сгустки запекшейся крови.

В передних рядах толпы, стоящей стеной по обеим сторонам, мужчины всеми силами сдерживают напор задних рядов. Люди, несущие президента, подходят к дому, но выясняется, что он заперт. У соседнего дома стоит человек со свечой в руке и приглашает к себе.

Поверженного Друга Людей укладывают на простую деревянную кровать. Часы показывают 10.45. Прошло немногим меньше получаса с момента, когда был нажат спусковой крючок.

Ноги Линкольна упираются в стенку кровати и колени чуть приподняты. Снять стенку или сломать ее не представляется возможным, и Лил укладывает президента наискосок. Наконец он лежит в полном покое.

По приказу Лила капитан очищает комнату от проникших в нее посторонних лиц и докладывает, что осталась одна лишь миссис Линкольн — он считает себя не вправе ей приказывать. Лил просит ее уйти, и она тут же уходит.

Врачи раздевают президента, детально его осматривают, посылают за горячей водой и нагретыми одеялами, требуют горчичников. Ноги Линкольна холодеют.

Раненый дышит с трудом. Пульс 44, слабый. Левый зрачок очень сузился, правый необычайно расширился. Оба глаза не реагируют на свет. Полное отсутствие сознания. Изредка слышен глубокий вздох.

Иногда миссис Линкольн разрешают приблизиться к мужу. В одно из посещений она кричит:

— Живи! Ты должен жить!

В другой раз она требует: