Карл Сэндберг - Линкольн

В Новой Англии 3 050 священнослужителей подписали меморандум сенату: «Во имя всемогущего Бога и в его присутствии», мы «торжественно протестуем против принятия… Небраска-билля». Несколько старейших лидеров в Иллинойсе заявили, что они антинебраскинцы. Во время поездки в Иллинойс Дугласу видно было из окна вагона, как толпы людей сжигали чучела с его именем. В Огайо группе женщин удалось преподнести ему 30 сребреников. В Чикаго, на площади перед зданием Северного рынка, 1 сентября жарким вечером Дуглас бросил вызов своим противникам. Восьмитысячная толпа прерывала его речь вопросами, шипением, стонами, мычанием, мяуканием. Улюлюканье и вой продолжались до тех пор, пока Дуглас не вынужден был посмотреть на свои часы, водрузить цилиндр на голову и ретироваться.

Среди тех, кто руководил обструкцией, были «ничего-не-знающие» члены тайного «Ордена Знамени, усеянного звездами». Когда спрашивали о целях общества, члены его отвечали: «Я ничего не знаю». Каждый член ордена давал клятву, что он никогда не отдаст свой голос иммигранту или католику. Их лозунгами были: «Америка должна управляться американцами» и «Нет места папистам в республике». Среди миллионов немецких и ирландских иммигрантов было много католиков; в городах они стали большой силой и часто отдавали свои голоса демократам, таким, как Дуглас.

Две католические церкви в Массачусетсе были разрушены и разграблены, монастырь сожжен. Двухтысячная процессия протестантов в Ньюарке, в штате Нью-Джерси, сошлась в драке с толпой ирландцев. В результате был один убитый и много раненых. Буйствующие «ничего-не-знающие» разгоняли демонстрации ирландцев.

В конце года «ничего-не-знайки» удивили страну тем, что им удалось выбрать своих мэров в Филадельфии и Вашингтоне. В союзе с фрисойлерами и бывшими вигами они добились в Массачусетсе большинства в 63 процента голосов и избрали «ничего-незнайку» губернатором штата. Законодательное собрание также было в их руках. Линкольн публично не высказывал своего отношения к «ничего-не-знающим», но когда они обратились к нему, он заявил, что настоящими природными американцами были краснокожие с томагавками и в заплатанных штанах. «Мы их согнали с их земли, а теперь набрасываемся на тех, кому не привелось приехать с нами или с нашими дедами». Ой рассказал, как однажды спросили ирландца, почему он не родился в Америке. Последовал ответ: «Клянусь честью, я хотел этого, но мама не дала мне».

В день ярмарки штата в Спрингфилде тысячи противников и сторонников Дугласа собрались в прохладный вечер 2 октября, чтобы послушать его. Он стоял на крыльце, факелы освещали его лицо. Глаза его сверкали, губы дрожали.

— Я вам говорю, что не пришло еще время, чтобы кучка изменников в нашем стане обратила великий штат Иллинойс со всеми его славными традициями и историей в негро-обожающее, равноправное с неграми общество.

На следующий день Дуглас говорил три часа в Стейт-хаузе. «Если народ Канзаса и Небраски в состоянии управлять собой, они в состоянии управлять и несколькими жалкими неграми». Толпе эти мысли понравились; раздались крики: «Правильно!», «Дай им еще!» Линкольн утешал красивую молодую аболиционистку:

— Успокойтесь, леди. Завтра мы повесим шкуру Дугласа сушиться на заборе.

Назавтра Линкольн выступил перед той же аудиторией.

— Везде, где. существует рабство, оно было введено незаконно… Когда южане говорят, что они в ответе за введение рабства не больше, чем мы, я признаю этот факт. Когда говорят, что этот обычай существует давно и что очень трудно от него избавиться так, чтобы удовлетворить всех, я могу это понять и оценить. Я, конечно, не буду обвинять их за то, что они не поступают так, как нужно, раз я сам не знаю, как нужно поступить… Что дальше? Освободить негров? Уравнять их политически и социально с нами? Мои личные чувства не допускают этого.

И все же, хоть он и не знал, как поступить с рабством в тех штатах, где оно было установлено и действовало, Линкольн был уверен, что будет несправедливо дать ему распространиться на север.

«Так как вы не возражаете против того, чтобы я привез своего борова в Небраску, — говорил он, — следовательно, я не должен возражать против того, чтобы вы ввезли своего раба. Я допускаю, что это абсолютно логично, если бы не было разницы между свиньями и неграми».

Двенадцать дней спустя в Пеории он повторил свою речь перед многотысячной аудиторией, переписал ее для печати, и она стала широко известна как «пеорийская речь».

На выборах в октябре 1854 года избиратели антинебраскинцы всех оттенков — бывшие виги и демократы, «ничего-не-знающие», фюзионисты (сторонники слияния политических партий) — добились сенсационной победы. Их объединение в Пенсильвании избрало в конгресс 21 антинебраскинца; сторонникам Небраска-билля удалось получить только 4 места. Антинебраскинцы победили в Мэне, Айове, Вермонте и других штатах. В Огайо были избраны все антинебраскинцы, а в Индиане только двое сторонников билля попали в конгресс.

Линкольн в своей речи в Пеории упомянул об этом огромном, сокрушительном разгроме и подчеркнул, что это результат перемены в общественном мнении народных масс.

На митингах в Рипоне, Висконсине и Джексоне, в штате Мичиган, противники распространения рабства, члены различных партий приняли решение об организации новой партии, которая объединила бы всех антинебраскинцев под одним знаменем — «Наше содружество будет известно как «республиканское». На съездах в Висконсине и Вермонте это название было утверждено.

Созданная в 1854 году новая республиканская партия была комбинацией из аболиционистов, руководимых Ловджоем, ортодоксальных вигов под руководством Линкольна, Ейтса и других, а также из бросивших демократическую партию деятелей во главе с Памером, Джадом и другими. В октябре 1854 года Грили писал: «Мы считаем партию вигов несуществующей».

Группа радикальных аболиционистов собралась в Спрингфилде, чтобы организовать республиканскую партию в Иллинойсе. Герндон поднялся, подошел к Линкольну и сказал: «Уходите сейчас же домой… Поезжайте куда-нибудь и задержитесь там, пока эта история не кончится». И Линкольн уехал на своей одноконной коляске. Герндон записал: «Из политических соображений ему не следует занимать сейчас слишком радикальную позицию. С другой стороны, так же опасно было бы отказаться выступить с речью за аболиционистов». Несколько позже, когда Линкольна выдвинули кандидатом в члены центрального комитета новой республиканской партии штата, он отказался от этой чести, мотивируя отказ тем, что решение принято в его отсутствие; он и на собрания республиканцев долгое время не ходил.