Алексей Медведев - Разговор с молодым другом

— Молодец, Женька! — воскликнул Василий Степанов. — И откуда ты такой взялся?

Настоящая биография Евгения Новикова началась в годы Великой Отечественной войны. Молодой офицер-подводник, он служил все это грозное время на Северном флоте. Беспрерывная полярная ночь, снежные заряды, бушующие штормы дали понять молодому человеку и спортсмену, какое значение в жизни воина имеют сила, ловкость, мужество.

Особенно, по его словам, запомнился Новикову один случай. Подводная лодка, на которой плавал Новиков, обнаружила вражеский транспорт в окружении усиленного конвоя. Командир принял решение: атаковать противника! Через несколько минут лодку потрясли два сильных толчка: торпеды пущены в цели. Затем команда услышала могучие взрывы. Значит, попали.

Сейчас же фашистские корабли-охотники начали преследовать советскую лодку. Взрывались неподалеку глубинные бомбы. Погас свет. В одном из отсеков появилась вода. Тяжело было команде. Чтобы обмануть противника, пришлось притвориться погибшими, выбросить кой-какой мусор, выпустить на поверхность солярку и притаиться. Лежали на грунте, пока дальнейшее пребывание под водой уже грозило катастрофой. Изнемогающая от недостатка воздуха команда ждала с нетерпением всплытия. Вот уже командир осмотрел океан в перископ: враг ушел. Можно подниматься. Отданы команды. Лодка на поверхности. И тут вдруг выяснилось, что сильно заклинило задрайку рубочного люка. Один моряк попробовал повернуть ее, другой — ни с места. Тогда кто-то предложил:

— Новикова позвать надо… Люк был открыт.

— Спасибо, дружище, — сказал Жене командир. — Если бы не твоя сила, плохо бы нам пришлось.

Эти слова запомнились Евгению на всю жизнь. Вот почему после войны он начал серьезно заниматься спортом и быстро добился успеха.

В самолете мы сели с ним рядом.

— Не подеремся, Леша? — шутил Женя. — Надо бы воздержаться, а то некому будет рекорды бить.

Столица Швеции встретила нас ясной, морозной погодой. Даже в это время года город выглядел очень красивым.

Первые два дня оказались у нас свободными, и мы посвятили их осмотру Стокгольма. В одном из залов Национального музея к нам подошел служитель и спросил:

— Из России?

— Из России… А вы почему узнали?

— Да такой уж вы народ, русские. Больше к прекрасному тянетесь, к настоящему в жизни. У нас ведь много иностранцев бывает. Да только они все больше в бары, в кафе спешат. В музее я их редко вижу.

В Стокгольме мы посетили исторический зал, где 19 марта 1950 года было подписано знаменитое Стокгольмское Воззвание.

Знакомясь с пригородными окрестностями, мы обратили внимание на большое количество спортивных сооружений, расположенных здесь. Слегка припорошенные снегом, виднелись просторные теннисные корты, баскетбольные и волейбольные площадки, просторные плавательные бассейны.

— Это хорошо! — воскликнули мы в один голос. Кто-то попросил переводчика узнать у водителя нашего автобуса, часто ли он бывает здесь летом, каким занимается спортом. Услышав вопрос, шофер вытащил бумажник и произнес по-русски:

— Деньги, господа, деньги…

Мы не поняли его и смотрели недоуменно. Тогда водитель заговорил по-шведски.

— Он объясняет, — сказал нам переводчик, — что пользование всеми этими сооружениями стоит больших денег. Это вовсе не по карману простому рабочему. Нам почему-то сразу стало грустно. Взоры мысленно понеслись за тысячи верст к своей стране, где каждый новый стадион, каждая площадка, каждый бассейн — творение народа и его собственность.

Посетили мы и крупнейший спортивный зал Эриксдальхалле, где всего несколько месяцев назад, в августе 1953 года, проходил очередной чемпионат мира по штанге. Уже при входе нас радостно приветствовал один из служителей.

— Воробьев, Удодов, Саксонов, — проговорил он и радостно улыбнулся.

Мы поняли его: ведь Воробьев, Удодов и Саксонов завоевали здесь звание чемпионов мира, и швед, произнося их имена, несомненно, хотел сделать нам приятное.

— Спасибо, товарищ, — сказали мы ему, горячо пожимая руки.

— Товарищ, да, товарищ, — радостно повторил он.

Посмотреть товарищеское состязание между национальными сборными собралось около пяти тысяч зрителей. Хозяева не смогли оказать сопротивления нашей команде ни в одной весовой категории и проиграли. В тот вечер я установил новый рекорд СССР в рывке-139 килограммов, а Женя Новиков в жиме — 145.

— Хорошо все-таки, что не подрались в самолете, — пошутил в раздевалке Женя. На следующий день к нам в гостиницу пришел корреспондент шведской спортивной газеты. Он принес написанный им репортаж о матче.

— Прошу оставить на этой газете ваши автографы.

Оказалось, что наш гость коллекционирует автографы советских спортсменов. Он показал нам свои «трофеи» — подписи Льва Яшина, Бориса Токарева и других советских атлетов.

— Я люблю советский спорт и знаю, что за ним — будущее, — сказал он на прощание.

Всюду, где нам приходилось бывать, нас встречали тепло и сердечно. Особенно теплыми были проводы на аэродроме. Сюда прибыли представители тяжелоатлетического союза, все участники матча, многие любители спорта.

— Приезжайте еще…

— Привет Москве! — всюду раздавались возгласы.

Сели в самолет в приподнятом настроении.

— Петь хочется, — говорит Женя.

— Спой, Женя!

— Удобно ли?

— Пойте, товарищи, — вступает в разговор наш сосед норвежец, служащий посольства в Москве. — Пойте.

Евгений долго смотрит в иллюминатор и вдруг очень тихим приятным голосом затягивает:

Стихли разговоры. Теперь только были слышны монотонный гул моторов и любимая песня моряков. Здесь, на высоте в семь тысяч метров, в чужом самолете, среди людей, многие из которых даже не знали нашего языка, она звучала особенно торжественно и величаво. Жаль только, что певец, почувствовав общее внимание, смутился и замолчал. И тут же юная стюардесса преподнесла ему небольшой букетик цветов.

За разговорами, шутками, смехом не заметили, как подлетели к Москве. Вскоре мы уже были на широком поле Внуковского аэродрома, в кругу родных и друзей. Сели в машину. Роман Павлович, перегнувшись через спинку сиденья, сообщил мне:

— Леша, через тридцать дней первенство Москвы.

— Знаю.

— Посмотрел я наши с тобой графики и решил: нужно бить рекорды в сумме и толчке.

— Да я уж и сам об этом думал.

До соревнований оставалось четыре недели. Как важен в жизни спортсмена этот предстартовый период! Нужно найти в режиме ту золотую середину, которая не позволила бы потерять форму и избавила бы от переутомления. Роман Павлович в эти дни сам контролировал мою нагрузку, советовал больше бывать на воздухе. Был еще один человек, который всегда оказывал мне неоценимую услугу. Это моя жена. Она же и мой врач, и учитель, и повар.