Фёдор Полынин - Боевые маршруты

- А это еще зачем? - невольно вырвалось у меня, когда я увидел смирно дремавших животных.

Китаец смешно оседлал палку, дал знать, что ослики поданы для нас.

- Да я же раздавлю эту скотинку, если на нее сяду, - рассмеялся Багрецов. Был он широк в плечах, да и ростом природа не обделила.

В унтах, комбинезонах не только штурман, но и мы выглядели великанами, поэтому от услуг отказались. Зачем понапрасну мучить безответных животных?

До Анцына нас сопровождал молодой, худенький китаец. В пути он пытался что-то рассказывать, но, убедившись, что мы ничего не понимаем, вышел вперед и начал мурлыкать себе под нос заунывную песню, взмахивая в такт шагам бамбуковой палкой.

- Товарищ капитан, - обратился ко мне Багрецов. - А вдруг китайцы уволокут наш самолет не в Ханькоу, а в другое место?

Честно говоря, и я думал об этом. Очень уж легковерно мы поступили. Подписали какую-то бумажку незнакомому человеку, а сами в кофейню. Успокаивало одно: честность китайцев. Это мне было известно еще по Синь-цзяню. К тому же бомбардировщик не яблоко. Его в карман не спрячешь, на базаре не продашь.

- Ручаюсь, что привезут точно в Ханькоу, - постарался я развеять опасения штурмана.

В Анцыне с помощью сопровождавшего нас китайца мы разыскали местного губернатора и жестами поведали о своих злоключениях. Губернатор понял нас и принял в нашей горькой судьбе живейшее участие. Он позвонил по телефону в Ханькоу и долго кого-то уговаривал, чтобы прислали самолет. Об этом мы его попросили.

Аэродром от города находился примерно в шести километрах. Мы собрались было идти, но губернатор упредил наше намерение.

- Рикша, рикша, - дважды повторил он известное нам слово.

- Рикша? Нет, - замахали мы руками. Нам, советским людям, претило использовать человека как тягловую силу, нас с детства воспитывали в духе благородства и уважения к людям. Словом, категорически отказались от любезного предложения и направились пешком.

На аэродроме в глинобитной фанзе располагалась китайская комендатура. Когда мы вошли в помещение, дежурный офицер встал из-за стола и попросил нас подождать. Потом позвонил по телефону и сообщил: самолет будет завтра.

Пока он нам объяснял, энергично жестикулируя руками, приоткрылась дверь, и мы увидели в соседней комнате японского летчика. Он что-то рассказывал китайскому офицеру, натянуто улыбался.

- Ваши летчики его сбили, а мы поймали, когда он опустился на парашюте, пояснил комендант. Потом спросил: - Что с ним делать?

- Что делать? Решайте сами, - ответили мы. - Он ваш пленный, и поступайте с ним согласно китайским законам.

Только вышли за дверь - слышим позади выстрел.

Обращаемся к переводчику:

- Что случилось?

- Вы сказали "закон". Вот по закону и поступили.

На аэродром в Анцын за нами прилетел на бомбардировщике командир экипажа Савченко. С ним был и штурман.

- Но как же мы впятером втиснемся? - спрашиваю командира экипажа.

- Ничего. Машина сильная. Как-нибудь уладим.

За управление самолетом я сел сам. Предстояло пересечь горный хребет, а погода плохая, идет дождь, видимость ограничена до предела.

Вот и Ханькоу. Встретили нас на аэродроме с большой радостью. Ведь трое суток никто ничего не знал о нашей судьбе. Решили, что погибли. И вдруг являемся живыми-здоровыми.

А у меня первый вопрос: пришла ли баржа с самолетом?

- Пока нет, но скоро будет, - постарались успокоить товарищи. Китайцы уже успели передать на аэродром, что самолет плывет по Янцзы, а летчики, то есть мы, здоровы и невредимы.

- Только вот задача: как мы доставим его на аэродром? - высказал свои опасения инженер.

Но об этом сейчас думать не хотелось. Я был преисполнен чувства благодарности к капитану катера, который честно сдержал свое слово.

В тот день я впервые встретился с П. В. Рычаговым. Невысокого роста крепыш, смелые, немножко навыкате, глаза. Слава о нем прошла, когда он еще сражался с фашистами в Испании. Этому человеку посвятил не один свой очерк журналист Михаил Кольцов. Я, как и все советские люди, восхищался боевой доблестью наших летчиков в Испании, в том числе и Рычаговым. В декабре 1937 года его избрали депутатом Верховного Совета СССР. И вот, когда развернулись боевые действия в Китае, Рычагов одним из первых снова попросился на поле битвы.

Подошел он ко мне, поздоровался, сказал одобрительно:

- Ух, и здорово же вы поработали! Японцы, наверное, чешут теперь затылки. Шутка ли: несколько десятков самолетов им придется записать в поминальник.

Рычагов прибыл для руководства боевыми действиями наших летчиков-добровольцев. С ним прилетели военный комиссар А. Г. Рытов и известный летчик-испытатель А. С. Благовещенский, который возглавил группу советских летчиков-истребителей.

К вечеру на аэродром приехал П. Ф. Жигарев. Он собрал всех участников боевого вылета на Нанкин и объявил благодарность. Рычагов предупредил нас:

- Японцы, наверняка, попытаются расквитаться за свою беспечность. Будьте готовы к отражению налета на аэродромы.

Рычагов как в воду глядел. Дня через два с передовых постов воздушного наблюдения поступило сообщение: курсом на Ханькоу идет большая группа вражеских бомбардировщиков. Впереди и выше ее - истребители.

Мы уже успели изучить тактику японцев. Сначала они стремятся связать боем наших истребителей, чтобы обеспечить свободу действий своим бомбардировщикам. Рычагов, исходя из опыта боев в Испании, предложил контрмеры. Он решил разделить истребителей на две группы. Когда одна из них вступила в схватку с вражескими истребителями, другая, находившаяся в стороне, неожиданно для врага бросилась на бомбардировщиков. Оказавшись без прикрытия, бомбовозы начали сбрасывать свой груз куда попало и разворачиваться назад. По многим из них уйти не удалось. Советские истребители преследовали японцев до тех пор, пока у них было горючее. Сбитые японские самолеты местные жители находили потом в плавнях, болотах, на рисовых полях. Захваченных в плен японских летчиков они связывали веревками и доставляли на ближайший аэродром.

...Как только прозвучал сигнал тревоги, мы бросились к своим машинам, чтобы вывести их из-под удара. Бомбардировщики поднимались в воздух первыми, в заранее намеченной зоне становились в круг и находились там до тех пор, пока не минует опасность, Истребители поднимались несколько позже. Не было расчета заранее расходовать горючее. Оно необходимо для боя, а затем для преследования врага.

Находясь в зоне, мы хорошо видели всю воздушную баталию - сражение наших истребителей с японскими. Бой завязался на высоте две тысячи метров и вскоре распался на несколько очагов. Самолеты то взмывали ввысь, то начинали пикировать или выписывать глубокие виражи. Знойное блеклое небо полосовали светящиеся трассы. Вот загорелся один истребитель, задымил другой, блеснув на солнце крыльями, опрокинулся навзничь третий. Чьи самолеты падали - вражеские или наши, издали установить было невозможно. Клубок сражающихся "ястребков" стал постепенно смещаться на юг. Запас горючего у японцев кончался, до своей базы далеко, и в их положении было благоразумнее заранее отступить.