Фёдор Полынин - Боевые маршруты

Налет закончился безрезультатно. Вражеские истребители так и не рискнули ввязаться с нашими в бой и повернули вслед за бомбардировщиками.

- Ну и орлы! - не скрывая восторга, воскликнул Ромазанов. - Кто бы это мог быть?

В догадках теряться не пришлось. Когда мы прибыли на командный пункт, нас встретил сияющий комиссар полка Маркин и упредил вопросом:

- Видели?

- Видели, - говорим. - Кто ведущий пары?

- Капитан Конев, ведомый лейтенант Мотуз, - доложил Маркин.

Прошло минут десять - пятнадцать. Истребители приземлились. Зарулив самолеты на стоянку, располагавшуюся на опушке леса, Конев и Мотуз направились на КП. Конев шагал широко, размашисто, снятый шлем держал в руке. За ним семенил Иван Мотуз. Был он маленького роста и не поспевал за командиром. На память невольно пришло сравнение: "Пат и Паташон" - и я чуть не рассмеялся.

Прибыв на КП, Конев лаконично доложил:

- Налет отражен. Сбиты два "юнкерса".

- Видели, - говорю ему. - Сработано мастерски. Не помню точно, то ли Конев родился в Одессе, то ли жил там долго, но любил он сочные словечки, которыми раньше были не прочь щегольнуть коренные жители этого города. Вот и тут Конев снял с себя куртку и попросил Мотуза:

- Ну-ка, Жора, подержи макинтош. Что-то жарко стало.

Потом, вспомнив, что перед ним начальство, смутился:

- Извините, товарищ генерал.

Я сделал вид, что не заметил его одесской выходки.

* * *

Закончив боевые дела, мы с Ромазановым направились в штаб фронта на военный совет, который собирался по вечерам чуть ли ни каждый день. Штаб располагался в здании санатория обкома ВКП(б), в 12 километрах от Брянска в лесу. В пути нас частенько обстреливали с воздуха. Используя свое преимущество в авиации, немцы бомбили не только города, железнодорожные узлы, аэродромы, не охотились даже за отдельными машинами.

Возвращаемся как-то с Военного совета. Время за полночь. Слышим, над нами прошел вражеский бомбардировщик. Потом неподалеку тяжело ухнуло раз, другой, над землей взметнулось зарево.

- Да это же Мыленка горит! - крикнул Ромазанов. Мыленка - небольшая железнодорожная станция, расположенная почти рядом с Карачевым. Я тронул шофера за плечо.

- Давай туда.

Подъезжаем и видим такую картину. Горят вагоны, по путям бегают обезумевшие женщины и дети, не зная, что предпринять. Оказалось, прибыл эшелон с эвакуированными, фашисты и накрыли его на станции. А локомотив, как на грех, куда то ушел. Что могли поделать охваченные паникой женщины?

Мы бросились к эшелону, помогли людям выбраться из горящих теплушек, отцепили их и, мобилизовав всех, кто находился на станции, стали растаскивать вагоны.

К утру подали локомотив, подцепили уцелевшие от огня вагоны, и эшелон отправился на восток. В знак благодарности женщины и ребятишки долго нам махали платками, ручонками. Сомкнуть глаз нам уже не удалось. Утром началась боевая работа.

В ночное время фашистская авиация разбойничала почти безнаказанно: зенитных орудий в войсках не хватало, а летчиков-истребителей, подготовленных к действиям ночью, были единицы. Особенно широко фашисты использовали зажигательные бомбы, вызывая многочисленные пожары. Редкий день обходился, чтобы Брянск, его железнодорожный узел не были окутаны дымом пожарищ. Горели дома, склады, пламя полыхало над лесами, посевами.

Военный совет, как правило, заканчивался во второй половине ночи. Заслушав сообщения начальников оперативного управления, разведуправления, командующих родами войск, в том числе и мое об итогах боевой работы, А. II. Еременко предоставлял слово начальнику штаба, знакомил с обстановкой, давал свои указания. В тех условиях, когда решение требовалось принимать быстро, оперативно - заслушивать ежедневно многочисленные доклады нам казалось неразумным. На это уходило много времени. Ночные бдения отрывали руководящий состав от конкретных дел и в известной мере отражались на ходе боевых действий. Каждый из нас на этих заседаниях сидел, как на угольях, потому что на местах ждали неотложные дела.

Сужу об этом по себе. Наш штаб находился от штаба фронта примерно в сорока километрах. Мы с Ромазановым вынуждены были мотаться туда и обратно по проселочным, раскисшим от осенних дождей дорогам. Сколько времени затрачивалось! Не говоря уже о том, в какой мере ночные поездки выматывали наши силы. Главное - решения при такой системе запаздывали и в ряде случаев становились ненужными. Приходилось с ходу принимать новые.

Чтобы поддерживать бодрое состояние работников штаба, наш флагманский врач полковник медицинской службы Долбнин стал выдавать каждому по коробочке с шариками "Коло". Коробочка рассчитывалась на несколько дней. Был случай, когда один из офицеров штаба опорожнил ее за час, а потом трое суток страдал бессонницей.

* * *

Октябрь 1941 года не принес нам облегчения. Немцы, захватив значительную часть Украины, в том числе ее столицу Киев, и обеспечив тем самым свой южный фланг, получили возможность сосредоточить усилия для захвата Москвы. Ударами мощных группировок в восточном и северо-восточном направлениях они намеревались расчленить фронт обороны наших войск, окружить и уничтожить войска Западного и Брянского фронтов в районе Вязьмы и Брянска. В группу армий "Центр" пришло пополнение. Увеличилось количество авиации. Теперь враг обладал более чем двукратным превосходством в воздухе (ВВС Брянского фронта насчитывали 170 самолетов, из которых 58 были неисправны). Правда, Ставка перебросила на аэродромы в районе Тула - Мценск 6-ю резервную авиагруппу в составе пяти полков под командованием генерала А. А. Демидова. В какой-то мере это облегчило наше положение.

Полкам этой группы довелось вынести на себе всю тяжесть борьбы на подступах к Мценску, чтобы задержать здесь противника. Они штурмовали танковые колонны врага, прикрывали свои войска от ударов с воздуха, вели в интересах наземных частей воздушную разведку.

Положение войск Брянского фронта оставалось тяжелым. Враг продолжал остервенело наседать. Наземные части отходили на восток. Это вынуждало и нас часто перебазировать авиацию на другие аэродромы, что снижало интенсивность ее действий. К тому же несколько суток подряд стояла ненастная погода. На боевые задания летали только самые опытные экипажи.

Ставка Верховного Главнокомандования учла, что ВВС Брянского фронта своими силами не в состоянии решить в полной мере возросшие задачи. В этой связи шести дивизиям дальней бомбардировочной авиации было приказано работать в интересах нашего фронта. Свои усилия они сосредоточили главным образом на том, чтобы срывать переброску войск противника по железным дорогам.

Авиацией на нашем фронте за одиннадцать суток боев было совершено 1700 боевых вылетов, из них более половины - по колоннам 2-й танковой армии врага.