Нина Соротокина - Бенвенуто Челлини

Маленький Нель они не получили, а король, «как личность добрая и удивительная», приказал одному из своих казначеев — флорентийскому республиканцу Джулиано Буонаккорси — написать от его имени Бенвенуто письмо. Письмо это было строгим: «…если ты хочешь сохранить имя честного человека, которое ты там носил, то раз ты оттуда уехал без всякой причины, то ты поистине обязан дать отчет во всем том, что ты исполнил и сделал для его величества». Кроме того, король хотел, чтобы Бенвенуто доделал колосса, а потому звал мастера в Париж, обещая ему за работу 7000 скудо. Про приглашение и означенную сумму Бенвенуто пишет в своем «Трактате об искусстве ваяния».

Трактат написан уже после «Жизни…», не исключено, что автор и приврал слегка для завершения сюжетной композиции, но Бенвенуто обрадовался этому письму несказанно и тут же сел писать ответ. Он был обширен, девять листов бумаги содержали полный отчет о проделанной работе и учет всех денег, на нее потраченных. Названы также были имена казначеев, двух нотариусов и всех людей, которые выдавали ему все нужное для работы. Отчет явно доказывал, что из этих денег он не присвоил себе ничего, а «за законченные мои работы я не получил как есть ничего». Жалованье он получал, да, но и из него ему не додали 700 скудо. «… однако же зная, что некоторые лукавцы из собственной зависти сослужили некую злую службу, истина всегда одержит верх». Далее идет славословие наихристианнейшего короля, да, он не окончил некоторые работы, но не его в том вина, он ни о чем более не помышляет, как только остаться честным в глазах его величества, если есть в этом сомнения, то он «прилетит тут же дать отчет». «Были в сказанном письме многие другие частности, достойные этого удивительного короля и спасения моей чести». Перед тем как отослать письмо в Париж кардиналу Феррарскому, Бенвенуто показал его герцогу Козимо. Герцог его одобрил.

Фигура поверженной Медузы была выполнена, костяк ее Бенвенуто сделал из железа, «затем, сделав ее из глины, как по анатомии, и худее на два пальца, я отлично ее обжег; затем положил сверху воск, как я хотел, чтобы она была». Герцог зашел посмотреть работу, очень ее одобрил.

И вдруг, для всех неожиданно и в первую очередь для герцога, никого, кроме сестры не предупредив, Бенвенуто отправился путешествовать. Он взял с собой Бернардино из Муджелло и направил стопы в Венецию. Причину столь поспешного отъезда он с полной откровенностью объясняет в своей книги. Когда он лепил Медузу из глины, натурщиком у него был мальчик Ченцо, «потому что у нас не имеется других книг, чтобы научить нас искусству, кроме природной». Мать Ченцо непотребная Гамбетта по наущению майордома Риччи обвинила Бенвенуто в содомии, причем в это дело уже был замешан некий приятель майордома. Когда она поняла, что Бенвенуто не идет на провокацию, она потребовала у него 100 скудо за молчание. Разговор происходил ночью в доме Бенвенуто. «Я пришел вот в какую ярость: с каковой я ей сказал: «Убирайся вон, постыдная шлюха, потому что, если бы не ради уважения к людям и не ради невинности твоего несчастного сына, который здесь в тобой, я бы тебя уже зарезал…»».

Бенвенуто был невиновен, но он уже знал, сколь опасны судебные дела, связанные с содомией, а этим руководил бы сам майордом, который любым способом хотел избавиться от ненавистного скульптора. Решено было «дать улечься этой чертовщине» где-нибудь подальше от Флоренции. По дороге в Венецию Бенвенуто написал герцогу письмо: мол, «уехал не будучи позван, а вернусь не будучи призван», и подробно объяснил ситуацию.

В Венеции, «в этом прекраснейшем и богатейшем городе», он замечательно проводил время. Посещал великих художников — «этого удивительного Тициана» и Якопо дель Сансовина, искусного ваятеля и зодчего. Тициан принял Бенвенуто замечательно. Бенвенуто не пишет, о чем они беседовали, но Вазари дает нам ответ — конечно, об их светлости герцоге Козимо I. Тициан был во Флоренции накануне приезда туда Бенвенуто, город ему очень понравился, и он предложил Козимо нарисовать его портрет. Герцог отказался, это уже потом история все расставит по своим местам, а в то время Козимо не хотел ущемлять достоинство Бронзино: мол, у нас у самих хорошие художники.

Тициан, в отличие от Микеланджело, относился к Козимо очень хорошо. Ему было шестьдесят девять лет, но для человека, который умер в девяносто девять лет и не от старости, а от чумы, шестьдесят девять не возраст. Он был мудр, полон сил и необычайно работоспособен. Как раз в тот год, когда Бенвенуто посетил Венецию, Тициан нарисовал с посмертной маски портрет отца Козимо — Джованни делла Банде Неро, погибшего в 1526 году. Пьетро Аретино, «божественный писатель и бич государев», был тогда личным секретарем Джованни. В Венеции Аретино стал другом Тициана, он и послал Козимо портрет его отца. Обо всем этом Бенвенуто не пишет ни слова. Позднее Тициан подарил Козимо великолепные портреты Карла V и его сына Филиппа, очень неплохая у герцога собиралась коллекция.

Встретился Бенвенуто и со своим старым знакомцем Лорецино Медичи — убийцей герцога Алессандро. По этому визиту можно судить, как далек был Бенвенуто от политических дел. Республиканские изгнанники относились к Лоренцино с глубоким почтением: он убил тирана! Именно в память об этом событии Микеланджело изваял своего Брута. Разумеется, в бюсте нет никакого портретного сходства, это образ борца, поборника справедливости. На деле Лоренцино был незначительным человеком. Историки до сих пор не могут понять, зачем он так жестоко расправился с Алессандро.

Лоренцино встретил Бенвенуто на канале, затащил в дом, словом, «встретил с величайшим радушием». Вспомнили Флоренцию и Париж. Когда Лоренцино приезжал в Париж, он жил в доме у того самого Джулиано Буонаккорси, казначея короля. Совсем недавно Бенвенуто получил от него письмо, было о чем поговорить. В Париже Лоренцино часто бывал в мастерской Бенвенуто, там он не только наблюдал за работой скульптора, но и прятался от соглядатаев герцога Тосканского, он знал, что Козимо поклялся его убить.

Во время венецианской встречи в доме Лоренцино находился приор Строцци, брат синьора Пьетро Строцци. Он спросил у Бенвенуто, долго ли тот пробудет в Венеции, уверенный, что отсюда он поедет прямиком во Францию.

— О нет, я не поеду в Париж, — ответил Бенвенуто. — Через два дня я вернусь во Флоренцию, служить герцогу Козимо.

«Когда я сказал эти слова, эти двое повернулись ко мне с такой суровостью, что я превесьма испугался».

— Лучше бы, Бенвенуто, ты вернулся во Францию, где был богат и известен. Во Флоренции ты потеряешь все, что приобрел, а найдешь только неприятности.

Через два года после этой встречи Лоренцино Медичи будет убит, зарезан. П. П. Муратов в своей книге «Образы Италии» описывает это убийство с необычайной страстностью. Флорентийский посланник в Венеции по приказанию Козимо установил за Лоренцино надзор, отслеживая каждый его шаг, и слежка эта велась многие годы. В случае с Бенвенуто соглядатаи явно отлучились куда-то, потому что о посещении им Лоренцино герцогу явно не было доложено, иначе бы нашему герою не поздоровилось.