Нина Соротокина - Бенвенуто Челлини

И еще он писал. Два трактата были сочинены в эти годы — «Трактат о золотых дел мастерстве» и «Трактат о скульптуре». Как всегда, Бенвенуто отдался этой работе со всей страстью. В кватроченто и чинквеченто все писали трактаты — на любую тему. Леонардо, например, писал «Трактат о свете и тени», «Трактат о глазе», «Трактат о полете птиц» — всего не перечислишь. Трактаты Бенвенуто были сугубо профессиональными — рекомендации по ювелирному делу и по искусству ваяния. В них он уделил внимание и собственной особе, не без этого, но, помимо чисто технических уроков и рекомендаций, там много рассуждений по поводу искусства вообще.

Бенвенуто поет гимн скульптуре, пытаясь от своего имени разрешить давний спор — что выше, живопись или ваяние? Естественно, он отдает пальму первенства последнему. Спору этому была уже сотня лет. «В пластическом искусстве самое главное — уметь изобразить нагого мужчину и нагую женщину», — пишет Бенвенуто.

А как ее изучишь — анатомию человека — без вскрытия трупов. Это было необходимо не только медицине, но и художникам. В Средневековье за подобное действо можно было угодить на костер. Вскрывать трупы позволил указ короля Сицилии, а по совместительству императора Священной Римской империи Фридриха II в первой половине XIII века. Уже тогда интерес к Античности и к строению человеческого тела был очень велик. Лекции по анатомии впервые в Европе стали читать в Болонском университете в 1316 году.

А эпоху Ренессанса любили и умели поговорить. В искусстве главными спорщиками были Леонардо и Микеланджело. Мнению титанов вторили ученики и почитатели. Леонардо безоговорочно отдает пальму первенства живописи. «Глаз, — пишет он, — есть окно человеческого тела, через которое человек глядит на свой путь и наслаждается красотой мира… Он есть глава астрономии, он создает космографию, он руководит всеми человеческими искусствами и направляет их. Он направляет человека в различные страны света. Он царит над математикой и дает материал для самых достоверных наук… Он породил архитектуру и перспективу, он же создал божественную живопись».

Поэзия, по Леонардо, — искусство слепых. «Дай мне вещь, — говорит он, — которую я мог бы видеть, не только слышать». Такое же у него отношение и к музыке. «Музыку нельзя назвать иначе как сестрой живописи, ибо она предмет слуха, второго чувства после зрения… Музыка, в отличие от живописи, умирает сразу после своего возникновения». Леонардо можно понять. При дворе Лоренцо Великолепного в чести было слово, герцог и сам был поэтом, некоторые считали его гениальным, живописи уделяли куда меньше внимания. Божественный Боттичелли был общим кумиром, но даже ему, не говоря о Гирландайо, приходилось искать работу на стороне. А Леонардо ценили в основном как музыканта (неожиданная параллель с Бенвенуто). Не желая услаждать двор игрой на арфе, Леонардо уехал в Милан на службу к врагу Флоренции Лодовико Моро.

К ваянию Леонардо относится с уважением, но считает это искусство значительно ниже живописи, потому что в скульптуре нет полутонов, там нет тайны. Работа трудная, с эстетической точки зрения некрасивая, ваятель вечно мокрый от пота и еще припорошен мраморной пылью — со стороны он похож на мельника. Микеланджело вообще не считал себя живописцем, он относился к этому, можно сказать, с высокомерием, как к чему-то для себя чужеродному. Все его надежды и помыслы были связаны именно со скульптурой. Если бы не настойчивость и щедрость папы Юлия И, не было бы росписи Сикстинской капеллы. Между соперниками была разница в двадцать три года, понятно, что Микеланджело казался Леонардо мальчишкой, вздорным и заносчивым. Микеланджело действительно никогда не упускал случая подковырнуть старого мастера. Понятно, что в этом споре Бенвенуто был целиком на стороне своего учителя.

А. К. Дживелегов о Бенвенуто: «Ему улыбнулась слава как скульптору. Естественно, что это свое искусство он считал самым значительным и самым универсальным. Сколько копий переломал он, чтобы доказать преимущество скульптуры перед живописью! Когда Бенедетто Варки обратился к Микеланджело и другим художникам, в том числе и к Бенвенуто, с просьбой ответить на вопрос, какое из двух искусств благороднее, он яростно доказывал всюду преимущество скульптуры. Вот несколько характерных выдержек из письма к Варки: «Скульптура — мать всех искусств, в которых приходится иметь дело с рисунком. Хорошему, хорошей школы скульптору очень легко сделаться… лучшим живописцем, чем незнакомому основательно со скульптурой. Живопись не что иное, как отражение в ручье дерева, человека или еще чего-нибудь.

Различие между скульптурою и живописью — различие между вещью и тенью»».

Вот ведь как. Это значит, и «Тайная вечеря», и «Джоконда», и… сами продолжайте список — «отражение дерева в ручье»? Рисунок Бенвенуто больше ценит, что краски. В своем трактате он дает наставления ученикам, как нужно учиться рисованию. Прежде всего, надо уметь грамотно рисовать кости человеческого скелета: «После того как ты нарисовал и запомнил эти кости, ты начнешь рисовать чудеснейшую кость, которая идет посредине, между двумя бедренными костями. Эта кость удивительно красива». Дживелегов пишет, что «такими лирико-анатомическими наставлениями наполнено много страниц». Для Бенвенуто человек — прекрасное творение природы.

Бенвенуто смело можно назвать теоретиком искусства. В своем трактате о скульптуре он пишет, что ваятель должен иметь две модели для статуи, вначале делаешь маленькую, а потом большую — в размере окончательной работы. Он пишет: «Микеланджело Буонарроти работал обеими способами, но, убедившись после долгого опыта, что маленькие модели недостаточны, стал необыкновенно тщательно готовить большие модели по точному размеру мраморной фигуры. Это я видел собственными глазами в сакристии [4] Сакристия — церковная ризница. Сан-Лоренцо. И всякий, кто берется работать с большой моделью, должен взять уголь и нарисовать главный фас своей статуи так, чтобы рисунок был точен. Ибо, если кто не обращал должного внимания на рисунок, того часто обманут железные инструменты. И лучший способ, который вообще существует, — это тот, которым пользовался великий Микеланджело. Он заключается в следующем. После того как нарисован главный фас, нужно начинать с этой стороны и снимать резцом мрамор, как если бы хотели сделать фигуру полурельефом, и таким образом постепенно открывать всю фигуру». Это было написано уже после смерти великого скульптора, и очень хорошим ответом служат стихи самого Микеланджело на этот счет: