Виктор Бакин - Владимир Высоцкий без мифов и легенд

Людмила ожидала второго ребенка. Нина Максимовна знала об этом. Своим же родителям Людмила боялась сказать, все ждала — «вот он найдет хоть какую-нибудь работу — и тогда скажу». Вла­димира это известие не обрадовало. «Денег нет, жить негде, а ты решила рожать!» — пытался он увещевать Людмилу. Разговор этот происходил в декабре 63-го года на квартире Кочарянов, и вмеша­тельство Левона предопределило его концовку:

— Ты, — это Высоцкому, — замолчи и кончай паниковать! А ты, — он повернулся к Людмиле, — рожай!

Качарян был много старше Владимира и зачастую принимал за него серьезные решения, Владимиру оставалось только им сле­довать. Решение Кочаряна как правило было разумным, справедли­вым, и потому не подлежало обсуждению.

В начале мая 64-го года Высоцкий оказался в крайне тяжелом положении. Внутренняя неудовлетворенность, катастрофическое безденежье, бесконечные долги, только случайные заработки, кото­рых не хватает даже на то, чтобы прокормить семью, собственная творческая нереализованность вели к постоянному эмоционально­му напряжению, которое, естественно, приводило к срывам. Загу­лы, случавшиеся и ранее, приняли форму стремительно прогресси­рующего алкоголизма — все это в конце концов завершилось тяже­лейшим кризисом, первой попыткой самоубийства (Инна Кочарян: «Мы за него боялись, что он наложит на себя руки...») и — по на­стойчивому требованию отца — наркологическим лечением в 30-й больнице города Люблино. Сказалось, очевидно, и то, что Влади­мир попал в медвытрезвитель и Артур Макаров резко прокоммен­тировал случившееся: «Если ты не остановишься, то потом будешь в ВТО полтинники на опохмелку сшибать».

Курс лечения он должен был продолжить самостоятельно во время съемок фильма, на которые его пригласил режиссер Ф.Фи­липпов. На какое-то время лечение помогло. Об этом можно судить по письмам, которые Владимир присылал Людмиле со съемок.

Латвия, Айзкраукле, май-июль 1964 г.

«... Я живу экономно и не принимаю. У нас четверых общий котел, но я это дело кончаю и из шараги со скандалом выхожу, по­тому что они все жрут и иногда пьют и мне выгоды нету. Антобус пил один раз...»

«... Позвони отцу — расскажи, какой я есть распрекрасный трезвый сын В.Высоцкий...»

«... На Марс мне лететь и начинать новую жизнь не придет­ся, все я делаю по предписанию врача и прекрасно себя чувствую...»

«... где-то в недружелюбном лагере живет у тебя муж ужасно хороший, — непьющий и необычно физически подготовленный.

....Я пью это поганое лекарство, у меня болит голова, спиртно­го мне совсем не хочется и все эти экзекуции — зря, но уж если ты сумлеваешься — я всегда готов».

«...Я, лапочка, вообще забыл, что такое загулы, но, однако, от общества не отказываюсь, и даже напротив, люблю, когда вокруг ве­село, — мне самому тогда тоже, — это разбивает мое собственное обо мне мнение — будто я только под хмельком веселюсь...»

Это были письма человека, возвращающегося к жизни. Чело­века, перед которым впервые за несколько лет забрезжила надежда решительных перемен к лучшему: лечение было позади, а впереди была возможность работать в театре Ю.Любимова.

В фильме «На завтрашней улице» по пьесе И.Куприянова «Сын века» Высоцкому была предложена роль бригадира земснаряда. Утверждение на роль проходило не гладко. За Высоцким тянулся «шлейф неблагонадежности» после срывов съемок у Тарковского. Начальник актерского отдела «Мосфильма» Адольф Гуревич зая­вил: «Хорошо! Я утверждаю распределение ролей, но если Высоц­кий опять сорвется — а он сорвется обязательно, — то, ручаюсь, по­лучит «волчий билет» и не будет сниматься никогда и нигде на всей территории Советского Союза».

Съемки проходили под Ригой в местечке Айзкраукле на жи­вописном берегу Даугавы на строительной площадке Плявиньской

ГЭС. По сценарию предполагался фильм о большой стройке и тру­довом героизме, о том, как «в обстановке труда рождаются новые, коммунистические отношения между людьми».

В.Высоцкий: «Это было великолепное время в моей жизни... Это была ударная стройка. Там были самые лучшие работники — с дру­гих строек ребята. Я видел, как прорывают перемычку, видел, что такое аврал. Как перекрывают реку. В общем, впервые в жизни ви­дел, как создается эта махина, которая потом на фотографиях вы­глядит так красиво и безобидно...»

Высоцкому нравилась обстановка съемок, самочувствие выздо­ровления, дружеское окружение, но не нравилась работа, вернее, роль по сценарию — за неправдивость, за приукрашенность: «...я играл в этом фильме уж больно положительного человека. Ну тако­го положительного, что таких не бывает. Даже противно вспоми­нать. Он и на работе, и везде был такой хороший... Жил он в палат­ке. У него течет все. Мебель полированную купили — гниет, ребенки плачут — у него двое их, жена чихает, кашляет. Жена просит, что­бы он квартиру получил. А он говорит: «Ни за что! Пока все не по­лучат, я не буду просить! Другим нужнее». Такой сознательный. Та­ких людей не бывает. Маркина любят все: и друзья, и дома и дети, и начальство, и даже посторонние люди.

Вообще неинтересно играть людей, покрашенных только од­ной — черной или белой краской. У каждого человека всегда есть чер­ты и такие, и такие. Всегда интересно сыграть живого человека. Наш зритель избалован хорошими картинами, хорошими образами, настоящими людьми. Его никогда не обманешь. Он сразу понимает, где правда, а где неправда».

Высоцкий пытался уговорить сценариста И.Куприянова что-то изменить в роли, сделать ее более реальной, но тот не согласился... Откровенно плохой сценарий не смогли «вытянуть» даже велико­лепные актеры — В.Самойлов, Л.Овчинникова, С.Крамаров.

Во время съемок группа жила в палаточном городке, и по ве­черам, когда после работы все собирались у костра, Высоцкий брал гитару и пел. Филиппову нравилось пение Высоцкого, и он попро­сил сочинить песню для фильма. Так, в фильме среди трех песен, сочиненных Л.Дербеневым, появилась четвертая — первая из всех, написанных Высоцким для кино. Правда в титрах фильма об этом не сказано, но Высоцкого это, вероятно, не слишком огорчило — песня получилась откровенно слабая. Песню в картине исполняли В.Абдулов, В.Пешкин, Г.Ялович. Получился текст, вполне соответ­ствующий духу фильма:

Нам говорят без всякой лести:

«Без вас со скуки мы умрем!»

И мы всегда и всюду вместе —

Везде втроем, всегда поем.

Без нас нельзя на дне рожденья,

Без нас — и свадьбам не бывать.

И мы сейчас идем веселье

На новоселье поднимать.

Мы успеваем еле-еле

Пить у одних, петь у других,

Хотя б нам на одной неделе

Давали восемь выходных!

В Москве в автомобильную аварию попадает «брат» Толян. Со­стояние Утевского было довольно тяжелым, и после лечения Вы­соцкий предлагает ему пройти реабилитацию на Рижском взморье, а заодно посетить благодатные грибные места в районе, где прохо­дят съемки фильма. Так и сделали. Несколько дней Толян провел с Владимиром, а потом снял дачу на Рижском взморье.