Иван Жигалов - Свет маяка

Мишина идея понравилась. Каждый сделал еще запас портянок и носовых платков.

«Похоронили» рацию. Остатки парашютов скрутили в тугой узел и спрятали под корнями большой сосны.

— Авось когда-нибудь вернемся в эти лесные края, — сказал Шуханов. — А теперь пора уходить.

Определили на карте маршрут. Прямая линия от места стоянки до Масляной горы проходила по лесу, в двух местах пересекала проселочные дороги, небольшое озеро, реку, две поляны. Населенные пункты оставались в стороне. «Это хорошо, — думал Шуханов, — не придется петлять, шагая лишние километры».

Растянулись цепочкой. Шли между толстенными стволами елей и сосен. Попадались корявые, в два обхвата, старые березы. Довольно часто пересекали заячьи и лисьи следы, а в одном месте вспугнули трех лосей. «Значит, война не всю живность уничтожила», — улыбнулся Шуханов.

Тоскливо и однообразно скрипело где-то сухое дерево. Неутомимый труженик — дятел выстукивал из дупла личинку. Вдали надрывно кричала какая-то птица…

В рыхлом снегу лыжи глубоко оседали, идти приходилось медленно. То и дело попадались занесенные снегом кусты, в них путались лыжи. Шуханов видел, как утомились люди — все тяжело дышали и еле-еле переставляли ноги.

Отдыхали чаще, чем об этом было объявлено. В первый день прошли не больше десяти километров. Как только стало темнеть, остановились на ночлег. Среди большого лесного выруба оказался сарай с сеном. Шуханов посмотрел на карту: совсем близко раскинулась маленькая деревенька Овалино. Туда он послал разведку.

А на следующий день стряслась беда.

Отряд отдыхал. У самого входа в сарай горел костер. На рогульках в котелках кипятился чай. На жердочках сохли портянки.

— Внимание! Кто-то идет! — приглушенным голосом крикнул стоявший в дозоре Поликарпов.

Лепов вел неизвестного человека.

— Кто такой? — спросил Шуханов.

— Из местного колхоза я. Тут поблизости: рукой подать, — проговорил неизвестный. Потрепанная ушанка из русака совсем закрывала глаза. В губах — потухшая цигарка-самокрутка. Человек просил помочь. «В деревне полицаи безобразничают. К женщинам пристают, нас, мужиков, обижают. — Говорил и все время старался заглянуть в сарай. — Их и всего-то пятнадцать. Так что сообча быстро предателей на тот свет спровадим».

Шуханов смотрел на мужичишку. Почему-то он не внушал доверия, «Зачем Лепов привел его? Неразумно, рискованно. Придется серьезно предупредить».

— Откуда вы знаете, кто мы?

— Своих за тыщу верст видим. Партизаны — сразу понятно.

— Подождите у дерева.

Когда человек отошел, Лепов сказал:

— Я был в деревне: он правду говорит.

— Весьма возможно, — сердито произнес Шуханов. — Не следовало тащить его сюда… Проверим еще раз. Передай ему, чтобы возвращался домой.

Лепов удалился.

Шуханов вошел в сарай.

— Придется уйти в лес и там ждать наступления темноты, — сказал он. — Если это провокатор, то ночью его друзья-приятели постараются незамеченными подойти к сараю и без лишнего шума расправиться с нами. Поэтому часть людей мы оставим в засаде.

Лепов же всей душей верил, что человек не врет. Он своими глазами видел полицаев и не понимал, почему командир недоволен. «Излишняя сверхбдительность».

Договорились: проникнуть в деревню ночью и напасть внезапно. В деревню с семью бойцами пойдут Шуханов и Бертенев, а Лепов с остальными будет в резерве…

Ночь выдалась светлая, морозная. Яркая луна словно издевалась над небольшой группой людей, мечтавших о снежном урагане и кромешной темноте. «Но ничего не поделаешь. Может, это и к лучшему», — успокаивал себя Шуханов. Шагавший рядом Журов показал вдруг на занесенные снегом неубранные суслоны и что-то прошептал. Шуханов заметил свежие следы.

— Ложись! — крикнул он и послал по ближайшему суслону короткую очередь. Словно по сигналу защелкали ответные выстрелы. Теперь Шуханов окончательно убедился: «колхозник» был подослан. «Шляпы!» — мысленно выругал он Лепова, разведчиков да и себя.

Выстрелы грохотали и около сарая.

— Сдавайтесь! Мы сохраним вам жизнь! Хлеба дадим, — донеслось до Шуханова.

Вдруг раздался голос Лепова:

— Батальон, вперед!

И хотя «батальон» состоял из пяти бойцов и, давая команду, Лепов рассчитывал на дураков, но цели своей достиг. Полицаи на некоторое время прекратили стрельбу. Партизаны воспользовались замешательством, отползли и спрятались в лесу.

Шуханов насчитал двенадцать человек. «Кого же нет? Веселова и Летунова».

— Идут! Идут! — крикнул Журов.

Шуханов смотрел в сторону поляны. К лесу кто-то пробирался ползком. Послал на помощь Габралова и Трофимова. Они принесли Летунова.

— За Филиппа двоих на тот свет отправил, — у Веселова дрожали губы.

Не было времени на оплакивание погибшего товарища. Даже похоронить как следует не могли. Враги были рядом.

Тело комсомольца Филиппа Летунова положили у подножия большой ели и засыпали снегом. Минуты две молча постояли, а затем быстро пошагали в глубь леса. Автомат Летунова нес Кошкетов, а лыжи тащил на длинном парашютном стропе Трофимов.

Шли всю ночь, стараясь удалиться от того проклятого места. Лепова никто не упрекал, хотя все понимали, что именно он — главный виновник гибели товарища. Ничего не сказал лейтенанту и Шуханов. «Сам должен понять и прочувствовать». Часть вины он брал на себя. За ним, командиром, оставалось последнее слово, а он не сумел раскрыть провокатора, поступил легкомысленно. «Ну что ж, это и для меня наука».

Перед рассветом сделали большой привал в лесу. Проверили местность и, убедившись, что опасности нет, стали строить шалаш.

Отдохнув днем, вечером отправились дальше. Вскоре вдалеке увидели отблески пожаров. Такое же зарево виднелось и на следующую ночь.

На одном из привалов приняли решение: разбить группу на отделения — разведчиков, саперов и хозяйственное. Капитан Бертенев был назначен командиром саперного отделения, лейтенант Лепов — разведывательного, а хозяйственное возглавил лейтенант Журов. Командиром и комиссаром остался Шуханов. Командиры отделений — его заместители.

— Прошу командиров приступить к комплектованию своих отделений, — сказал Шуханов.

У Лепова остались четыре моряка — Веселов, Ведров, Габралов и Поликарпов. После некоторого колебания к ним присоединились лесгафтовцы — Захаров и Нилов. К Бертеневу пошли Кошкетов, Трофимов и Крепляков. Журов остался один. Интендант стоял, прислонившись к толстому стволу сосны, и грустно смотрел в лес. Заметив расстроенного Журова, Шуханов подошел к нему:

— Ну, что ж, Михаил Львович, не находится желающих, будем назначать в твое отделение в наряд в порядке очереди. Лично я так смотрю — участок у тебя весьма ответственный и, скажу больше — наиважнейший. Сам понимаешь, когда в животе пусто, воевать трудно, даже невозможно. Кажется, Суворов говорил: «Солдата сначала надо накормить, а уж потом и дело с него спрашивать». Вот так.