Сергей Сергеев - Мы атакуем с небес

Очень сложными считались рутинные полеты для снабжения высокогорных застав и постов. Значительная высота, разреженный воздух, непредсказуемые ветра на разных склонах, возможность засады — все это заставляло идти каждый день на рядовой вылет, как в бой. Учитывая высотность, часто приходилось снимать броню, подвески, иногда и створки грузовой кабины. Приходилось изобретать новые методы пилотирования — если и удавалось запрыгнуть на площадку, то взлететь с нее часто вертолет уже не мог. Приходилось иногда применять тактику «срыва» и управляемого падения — вертолет на максимальном шаге и выбранной полностью мощности двигателей на пару секунд «подвешивался» и тут же сбрасывался, стараясь не зацепить хвостовой опорой гору, с обрыва вниз и набирал скорость и возможность полета уже в процессе резкого снижения. Учитывая рельеф Афганистана, нормой также стали полеты и на предельных для вертолета высотах. Генерал-лейтенант A.B. Сурцуков, бывший тогда комэском на Ми-8МТ в 50-м ОСАП вспоминает: — «У меня был случай, когда через Саланг, закрытый облаками, пришлось лететь на высоте 5600 м без всякого кислорода. «Скучно», конечно, очень хотелось спать (еще и поесть не успели, на тощий желудок), сердце колотилось в бешеном ритме при малейшем движении. Хорошо, что непродолжительное время на этой высоте были, около 20 минут, а то бы… А, например, при десантировании на тот же Эвим (Шахраи) перевал пересекали на 4600–4800 м». Однажды, в мае 1984 г., в ходе очередной панджшерской операции на горный ледник на высоте 4500 м для перехвата каравана, идущего с грузом оружия А.-Ш. Масуду, был направлен отряд спецназа. Сроки засады растянулись, и у солдат начались обморожение и слепота от яркого солнца и снега; у радиостанции начал садиться аккумулятор, а один солдат при попытке спуска сорвался в пропасть. На спасение пострадавших и доставку дров, пищи и теплого снаряжения для разведгруппы был направлен из Кундуза предельно облегченный Ми-8МТ А. Моисеева. Вертолет совершил 7 заходов на площадку, продуваемую ветром, как в аэродинамической трубе. Лишь на восьмом заходе, когда уже горело табло аварийного остатка топлива, удалось запрыгнуть на площадку. Быстро выгрузив припасы и забрав ослепших и обмороженных солдат, вертолет стал пытаться взлететь. Ревущие на самую полную мощность турбины заставляли дрожать вертолет, но лишь приподнимали машину, и дальше отжатых стоек амортизаторов дело не шло. В конце концов Моисеев решился на отчаянный поступок — он покатил машину вниз по леднику, моля всех покровителей авиации об отсутствии ям, трещин и торосов. Вертолет разогнался и перешел в горизонтальный полет. Думается, при виде этого у составителей всяческих инструкций эксплуатации вертолета волосы бы зашевелились.

Вообще работа на износ и вне всех нормативов была, к сожалению, нормой. Недостатки планирования, несогласованность действий подразделений компенсировались отчаянным мужеством солдат и летчиков. Вот, например, яркая иллюстрация того, что «оно, конечно, нельзя, но если очень нужно, то можно».

Летом 1982 г. в Баграм возвращалась пара «восьмерок», одну из которых пилотировал командир 50-го ОСАП п-к В. Е. Павлов. Обстановка сложная, топлива оставалось только на возврат. В воздухе их вызвал «Ворон» — командир ДШБ. Доложил, что у них на точке трое раненых и двое ценных пленных, причем раненые до утра уже могут не дожить. Забрать их можно было только с ходу, так как топливо неумолимо сокращалось. Как назло, в вечерних сумерках Павлов проскочил отрог, где находился батальон, — по понятным причинам, те тоже сидели, не высовываясь. Лишь после просьбы вертолетчиков они обозначили себя дымами, и Павлову пришлось вернуться, потеряв еще около 10 минут работы двигателей. Прижав одно колесо к отрогу, он смог, вися над склоном, забрать раненых и пленных и полететь на базу. Впереди был перевал 4500 метров, на преодоление которого вертолет выгреб почти весь керосин в баках, а до базы оставалось еще 42 км. Павлов принял рискованное решение — выключить один двигатель и медленно, со снижением до высоты 700–750 м идти на Баграм. После посадки все датчики уже давно были на нуле, а при осмотре техники выявили, что осталось в баках 17 л керосина (менее 90 сек. работы двух двигателей)! Конечно, никакие инструкции не предусматривают полет на таких остатках, да еще на войне, но в вопросе жизни и смерти для расчета расхода применяется немного другая арифметика — как объяснить матери, что для спасения ее сына в богатой стране, лидере поставок нефти по всему миру, не нашлось бочки керосина?..

Тот же п-к В. Павлов в октябре 1982 г. отметился интересным эпизодом в эксплуатации Ми-8. Ему удалось на внешней подвеске вывезти поврежденный Ми-8, то есть однотипный вертолет, в Баграм.

Вообще, если была возможность, старались не бросать машины — статистика потерь изрядно портила карьеру командиров, да и просто бросить машину, которую есть шанс восстановить, порой жалко. 9 июня 1986 г. к-н Семенов из 335-го ОБВП летел из Джелалабада в Кабул и далее в Кундуз, но под Кабулом произошел самовольный уход двигателей на малый газ. Перевести режим не удалось, и экипаж аварийно посадил вертолет на выбранную площадку. Повреждения были большими — сломаны две лопасти НВ, остальные вывернуло в шарнирах автомата перекоса, отломилась ХБ, сломалась носовая стойка шасси.

Пришлось организовывать охрану места посадки парой ПСС из Кабула и вывозить вертолет тяжелым Ми-6. Позже машина была восстановлена и своим ходом перегнана летчиком 50-го ОСАП капитаном А. Тарасовым в Джелалабад.

Правда, иногда приходилось при случае прибегать к «аэродромному каннибализму» — когда поврежденные вертолеты становились источником запчастей для своих собратьев. 3 августа 1988 г. в Шинданде Ми-8МТ из 320-й ОВЭ привез из Герата очередную проверочную комиссию. Высокопоставленные армейские чины не захотели топать «царскими ножками» по августовскому пеклу и приказали посадить вертолет возле штаба. При посадке Ми-8 зацепил грузовой автомобиль, стоявший у штаба 5-й МСД. Повреждения были сильными, но не смертельными для вертолета, и ТЭЧ эскадрильи начала его восстановление. Но 1 сентября в Кабуле моджахеды обстреляли стоянки 50-го ОСАП, и много вертолетов получили различные повреждения. Организовать быструю доставку большого перечня запчастей не получилось, и было принято решение перевезти шиндандскую «восьмерку» на разборку для нужд восстановления вертолетов.

Высокая загруженность аэродромов, особенно в периоды крупных операций, помноженная на недопонимание всех структур управления, вносила свою лепту в количество небоевых потерь.